Дэки одобрительно загудели.
С вашего разрешения, господин комендант, — снова встрял начальник охраны, — я прикажу коку пожарить свежатины… Да не бледнейте, девочку — добавил он, увидев, как вытянулись рожи некоторых дэков, — не будете вы жрать своих подельников. Пусть их крысланы жрут. Мои парни прошлой ночью выловили выдру-мутанта. Здоровенная тварь, мяса на всех хватит.
Одобряю! — отозвался комендант. — Проводите меня, господин начальник охраны… ммм… в каюту.
Вот сюда, пожалуйста! — Начальник охраны, широким местом отворил дверь в кубрик, зыркнул на д/эков и скомандовал: — Всё, разошлись!
Довольные исходом конфликта, дэки расползлись по углам А самые услужливые подхватили тела мертвых товарищей и без лишних церемоний пошвыряли их за борт. Следом спикировали крысланы. Поднялся невообразимый гвалт. Твари, похожие на оперенных крокодилов, рвали мешки, клочья человеческой плоти и друг друга. К привычной вони добавился запах падали. Дэки и охранники спешно задымили цигарками. А шкипер самоходки врубил через громкоговоритель гимн Отечества, который в другое время никто и слушать бы не стал. Гвалт удалось заглушить, а вонь лишь слегка разнообразить. Но и то хлеб.
Птицелов и Облом ушли на корму, подальше от пиршества крысланов и патриотических воплей репродукторов. Забрались на бухту полусгнившего каната от плавучего якоря, закурили.
Массаракш, — пробурчал Облом. — И чего я полез?! Нашел у кого справедливости добиваться…
Ну так начальство же, — откликнулся Птицелов.
Начальство… — хмыкнул его напарник. — Это Боос Хлыщ — начальство?!
Какой такой хлыщ?
А этот вот, который командует теперь, — горестно проговорил Облом. — Боос Туску по кличке Хлыщ. Столичная шпана, привлекался за изнасилование, но вовремя перешел на сторону мятежников. Потому до суда дело не дошло…
Похоже, ты хорошо его знаешь…
Еще бы… — пробормотал Облом. — Он у меня в приемной дневал и ночевал в ожидании приказа…
Птицелов воззрился на него, разинув рот.
Чего уставился? — буркнул Облом. — Я в свое время был большим начальством… Думаешь, этот Хлыщ меня не узнал?
Не знаю…
А я уверен, что узнал, — сказал Облом. — А тут еще наш громила-начальник влез со своими стихами, будь они трижды не ладны…
Понимаю, — отозвался Птицелов. — Мне и самому тошно.
А тебе с чего, мутоша? — поинтересовался Облом. — Тут, конечно, вонюче до крайности и вообще, но тебе-то не привыкать. Ты ничего другого й не видывал. Это я в Хрустальном дворце на зеркальном паркете с дамочками кренделя выписывал, игристые вина хлестал и куропатками закусывал…
Да не от вони мне тошно, — перебил его Птицелов. — Совесть меня мучает. Знаешь, что это такое?