Однако время не стояло на месте, мадам Перикан вытерла глаза, но слезы все текли и текли.
— Поднимемся, тебе нужно умыться. Ты, наверное, голоден?
— Нет, спасибо, я очень плотно позавтракал.
— Возьми чистый платок, надень галстук, вымой руки, приведи себя в приличный вид. О Господи! И поспеши, пожалуйста, чтобы быть вместе с нами в соборе.
— Как?! Вы все-таки идете на панихиду? Раз я остался в живых, почему бы не устроить вместо нее пирушку? В каком-нибудь ресторане, а?
— Юбер!
— А что я такого сказал? Тебе не понравилась «пирушка»?
— Да нет, но…
«Ужасно сообщать ему вот так, посреди улицы», — подумала мадам Перикан. Она взяла сына за руку и помогла ему подняться в коляску.
— У нас произошло два несчастья, сынок. Во-первых, умер наш бедный дедушка, а потом Филипп…
Юбер откликнулся на новость необычным для него образом. Два месяца тому назад он бы расплакался, по его розовым щекам потекли бы потоком крупные прозрачные соленые слезы. Сейчас он стал белее мела, и лицо приняло незнакомое матери жесткое, очень мужское выражение.
— Дед умер и ладно, — сказал он после долгого молчания, — а Филипп…
— Юбер, ты с ума сошел?
— Вы и сами так думаете, и я тоже. Он был старым и больным человеком. Что ему делать в этой заварухе?
— Напрасно ты так говоришь, — возразила больно задетая мадам Кракан.
Но Юбер продолжал, не слушая ее:
— Филипп… А вы уверены? Может, и с ним та же дурь, что со мной?
— К сожалению, это совершенно точно…
— Филипп… — Голос его дрогнул, и дальше он говорил еле слышно: — Он был не от мира сего, другие только говорят о небе, а сами думают исключительно о земных делах. Филиппа послал Господь, и он, должно быть, теперь счастлив.
Юбер закрыл лицо руками и долго-долго стоял неподвижно. Зазвонили соборные колокола. Мадам Перикан коснулась руки сына:
— Едем?
Он кивнул головой. Дети с нянькой сели во вторую коляску, все тронулись. И вот они уже у собора. Мать, бабушка и между ними Юбер вошли под своды. В том же самом порядке они уселись на скамью, и Юбер преклонил колени. Его узнали, он слышал вокруг себя шепот, приглушенные восклицания. Мадам Кракан не ошиблась: в соборе собрался весь город. Все увидели уцелевшего, который пришел поблагодарить Господа за свое спасение в тот самый день, когда горожане пришли помолиться вместе с его семьей за его усопших родственников. Людям было приятно смотреть на Юбера — славный мальчишка, избежавший немецкой пули, укреплял в них чувство справедливости, удовлетворял жажду чуда. Все матери, у которых не было вестей о сыновьях с мая месяца (а таких было немало), почувствовали, как сердца у них забились надеждой. Невозможно было думать с горечью: «Кое-кому везет больше, чем мне», потому как — увы! — бедный Филипп (а про него говорили, что он был удивительным священником) все-таки погиб.