— Снимайте! — велел Витиш резко. — И подойдите к зеркалу. Может, вспомните чего.
Королев стянул через голову свою майку и долго разглядывал в зеркале надписи на своем теле.
— Удивительно! — голос писателя зазвучал бодро и одухотворенно. — Надо же! Никогда не думал, что фанаты на такое способны! Потрясающе!
— А что там написано, вы знаете?
— Нет, язык мне незнаком.
— Ну а вдруг там про вас гадость какую написали?
— Зачем? Я же не литературный журнал! Это явно поклонники!
— Блажен, кто верует… Миша, достань из моего чемодана фотоаппарат и сфотографируй все его портаки. Глядишь, найдется полиглот, какой да прочитает нам, сирым, чего фанаты про Степана Эдвиновича думают.
— И что теперь? — смиренно поинтересовался писатель, натянув на себя майку. — Скажите, что я натворил-то, а?
— Ваша вина безмерна, — сурово молвил Витиш. — И потому вы не заслуживаете ни малейшего снисхождения. Отправляйтесь домой к своей Ангелине Степановне. И ждите нашего звонка — мы еще непременно с вами свяжемся…
Задерживаться на работе Мишка не стал, и уже к обеду был дома у Марины.
По дороге он купил новую сковороду и новый роман Алевтины Красавиной.
— Привет, Марин! — приветствовал он девушку. — Я тут купил сковороду и средство борьбы с ней!
— Отлично! — отозвалась Марина. — А я сейчас буду жарить картошку, потому что средство для ее уничтожения уже в наличии, — она быстро поцеловала Мишку и убежала на кухню. — У меня грустная новость, Миша.
— Еще чего-то из домашней утвари пало жертвой талантов Алевтины Красавиной? — заглянул на кухню Мишка.
— Звонила Ришкина классная руководительница. Оказывается, они возвращаются только завтра вечером. Так что твоей любимой девушки не будет еще сутки.
— Ужасно, — вздохнул Мишка. — А я специально на работе не стал задерживаться, чтобы успеть Ирину встретить. Облом. Суровый такой облом.
— Вот и я решила, что ты расстроишься, — пожала плечами Марина. — Однако в этой новости есть один плюс. Ну, по крайней мере, мне так кажется.
— По-моему, я знаю, о чем речь… — сказал Мишка, осторожно обнимая Марину. — Слушай, а ведь сутки — это не так-то уж и много…
— Это точно, — ответила Марина и повернулась к Мишке. Глаза у нее сияли тем же самым странным азартом, что и накануне. — Поторопимся?
И счастье продолжалось целые сутки — любовь, блаженное безделье и разговоры. Они валялись на постели, пили сок, проливая его на простыни, и хохотали, вслух читая друг другу избранные фрагменты из опуса Алевтины Красавиной. Им было хорошо вдвоем.
А посреди ночи Мишка проснулся, потому что ничем необъяснимое чутье подсказало ему, что Марина проснется через минуту и попросит его пить…