— У меня есть еще, — сказал Стюарт.
Ветеран повернулся к нему:
— Я скажу вам, мистер, что еще у вас есть. У вас есть настоящая человечность, а она так редко встречается в наши дни. Очень редко.
Стюарт кивнул. Он чувствовал, что в отношении последнего ветеран прав.
Постучав в дверь небольшого деревянного домика, Бонни спросила:
— Джек? Вы дома?
Дернув дверь, она нашла ее незапертой и сказала мистеру Барнсу:
— Может быть, он пошел к своему стаду. Сейчас сезон ягнят, и у него столько хлопот. Рождается много ягнят, а они не всегда могут пройти через родильный канал без посторонней помощи.
— Сколько голов в отаре? — спросил Барнс.
— Сотни три. Они свободно пасутся по оврагам, так что точно сосчитать невозможно. Вы, случайно, не боитесь баранов?
— Нет, — ответил Барнс.
— Тогда пойдемте.
— Он тот самый человек, которого бывший учитель хотел убить, — тихо сказал Барнс, когда они пересекали вытоптанные овцами поля, направляясь к низкому гребню, поросшему елями и кустарником.
Барнс заметил, что многие кусты объедены. Голые ветки доказывали, что отара мистера Триза находилась поблизости.
— Да, его хотели убить, — подтвердила женщина, широко шагая, засунув руки в карманы, и быстро добавила: — Но я не знаю почему. Джек ведь только овцевод. Я знаю, что разводить овец на землях, пригодных для пахоты, незаконно… но вы сами видите, только малая часть земли может быть вспахана, здесь сплошные овраги. Возможно, мистер Остуриас позавидовал…
Я не верю ей, думал Барнс. Однако все это его не особенно интересовало. Он намеревался избежать ошибки своего предшественника, кем бы или чем бы ни оказался мистер Триз. Пока что для мистера Барнса он был всего лишь частью окружающего мира, который не был больше ни вполне Аристотелевым, ни гуманным. Представление, сложившееся у него о мистере Тризе, заставляло Барнса чувствовать себя неудобно. Образ, который сформировался в его мозгу, нельзя было назвать успокоительным.
— Жаль, что мистер Джилл не пошел с нами, — сказал Барнс. Он еще не успел познакомиться со знаменитым табачным экспертом, о котором столько слышал даже до приезда в Вест-Марин. — Вы говорите, что у вас здесь есть музыкальное общество? На чем вы играете?
Ему было интересно, потому что когда-то он сам играл на виолончели.
— Эндрю Джилл и Джек Триз — на флейтах, — сказала Бонни. — А я — на пианино. Мы исполняем старинную музыку — Генри Пёрселла, Иоганна Пэчелбела. Иногда к нам присоединяется доктор Стокстилл, но… — Она помедлила, сдвинув брови. — Он так занят. Ему приходится объезжать столько городов. К вечеру он совершенно измотан.