— Ну не таись. На Север я не поеду, хлеб не перебью! Я на этих вот машинах иной раз до четырехсот рублей имею... Правда, одна беда! Сквозь командировки. Дома в редкий праздник бываю... Не веришь? Жена скоро откажется. Женат?
— Да нет, холост! — обрадовался я возможности перевести разговор с опасного для меня предмета.
Соколов взглянул на меня чуть с прищуром.
— Как это ты умудрился в наше время сохранить мужскую самостоятельность? Или в заключении был?
— В заключении не был, но на Севере давно...
— Завербовался?
Я почувствовал, как на лбу проступили у меня бисеринки пота. Простой разговор, обыденный, а какого он мне стоил напряжения! Что ни вопрос, скрытая неожиданность.
— Завербовался...
— Значит, с деньгами... — заметил Соколов. — Не спеши, оглядись! Можно хорошую работенку подобрать. Как у тебя с корешками?
Вот оно, началось. Меня предупреждали, что я могу наткнуться на жаргонные словечки, на словечки бытовые, которые никогда по прямому смыслу не разгадаешь, которые употребительны в среде людей одной профессии. «Корешки». Что могут означать «корешки» в переносном смысле? Это могло относиться к моим дружественным связям, а могло как-то обозначать мою биографию. Мне говорили, что в Советском Союзе при поступлении на работу заполняются анкеты, где нужно указывать, кто твои родители. А что, если под словом «корешки» скрывается упоминание о родителях? Я попытался уйти от ответа вопросом:
— Какие у вас в Рязани порядки?
Соколов мельком взглянул на меня, он следил за дорогой и переглядываться со мной не мог.
— Я и имею в виду Рязань. Если корешки чистые, то могут взять. Тем более что ты знаешь эти машины... Мы их теперь будем получать на базу... Как с жильем? Родных поблизости нет? Иначе с пропиской ерунда получится.
— На Севере у меня собственный дом... — сказал я. — Его можно продать и купить дом под Рязанью.
— Купить! Это выход... Но если под Рязанью, будут уговаривать работать в колхозе или в совхозе... Тоже работа, но у нас куда интереснее... Какой у тебя класс?
Водительское удостоверение на имя Кудеярова было изготовлено с указанием, что я водитель первого класса.
— Первый класс! — ответил я.
— Нарушений много?
— Нет!
— Покажи! — попросил Соколов.
Я передал ему водительское удостоверение. Соколов взял, выбрал удобную минуту, открыл удостоверение и тут же мне его вернул.
— Корешки у тебя чистые! На наших это подействует!
«Так вот что такое «корешки», — догадался я и вздохнул с облегчением. — Водительское удостоверение называют «корешками»!»
За разговором пробежало время. Возникла на обочине надпись «Лесной Городок». Соколов остановил машину. Я полез в карман за деньгами, но Соколов запротестовал: