Но она вспомнила также, что, ослепленная предстоящим семейным счастьем с наемным убийцей, она наговорила гадостей многим официальным лицам и даже оскорбила советского посла, который, желая ей добра, пытался удержать ее от этого безрассудного поступка. Да к тому же она, видимо, чтобы больше понравиться своему французу, допустила несколько антисоветских высказываний, которые появились в западной прессе. И вот сейчас она не решилась зайти в консульство вместе со своей подругой, поскольку знала, что ее бывшие сограждане этого тоже не забыли, сидела у входа на лавочке и нервно курила сигаретку с марихуаной или каким-нибудь зельем покрепче.
…Во всех странах, где мне доводилось работать, я встречал этих несчастных женщин. Впрочем, их несчастье было во многих случаях относительным, и не столько потому, что некоторым из них удавалось неплохо устроить свою жизнь — таких были единицы, — а потому, что в большинстве своем они хорошо знали, на что идут, и вполне сознательно сделали свой выбор.
Только в бывшей французской колонии на учете в консульском отделе нашего посольства состояло около двадцати советских гражданок, вышедших замуж за иностранцев. Однажды к нам занесло одну юную ленинградку, которую охмурил какой-то абориген, обучавшийся в одном из ленинградских институтов. Приехав по его вызову, она вдруг обнаружила, что у него нет и половины тех благ, которые он ей наобещал: жить ей придется в антисанитарных условиях без воды и канализации, а питаться одной рыбой и рисом, приправленными острейшим соусом, от которого у нее глаза лезли на лоб и была постоянная изжога. Она потребовала от мужа, чтобы он разрешил ей питаться в ресторане или хотя бы в кафе, но муж оказался далеко не так любезен, как в Ленинграде, когда он на лету хватал и немедленно исполнял любое ее желание. К тому же у него просто не было денег, чтобы водить жену по ресторанам и устраивать ей другие развлечения, ему надо было содержать многочисленную родню, которая громадным табором расположилась вокруг его жилища и обирала его до нитки. Да если бы он и разрешил, мало бы что изменилось, потому что в районе, где они жили, были только национальные рестораны и кафе, где подавали те же рыбу, рис и соус, а все европейские находились в центре города, а ездить туда было не на чем, потому что на дряхлой машинке муж ездил на работу.
И тогда ленинградка вспомнила, как она решала подобные проблемы в ранней юности, и стала водить дружбу с пилотами иностранных авиакомпаний, которые за соответствующие услуги кормили и поили ее, оплачивали ей проезд до центра города и обратно, а иногда даже дарили всякие безделушки. Муж довольно быстро узнал о том, где и с кем проводит время его жена, пока он трудится на благо своего народа, получившего долгожданную независимость, и с помощью своих ближайших родственников жестоко избил ее, да так, что она только на десятый день смогла доползти до советского посольства и слезно попросить немедленно отправить ее в Ленинград.