Может быть, мне не везло, но за все время я встретил только одну интернациональную супружескую пару, достойную уважения и сочувствия. Он был африканцем из числа политэмигрантов, потому что, пока он учился в медицинском институте, в его стране произошел государственный переворот и возвращаться ему по политическим соображениям было небезопасно. Она была старше его лет на восемь, внешне, на мой индивидуальный вкус, более чем непривлекательная, хоть и говорят, что некрасивых женщин не бывает, и по-человечески ее можно было понять, потому что шансы выйти замуж за одного из своих соотечественников у нее были, прямо скажем, самые минимальные. Во всяком случае, она ждала, сколько могла, но никто не делал даже попыток хоть ненадолго осчастливить ее своим вниманием. Каждой женщине хочется семейного счастья, хочется иметь детей, и тогда она устроилась переводчицей в африканское студенческое землячество и вскоре уехала в страну, где они оба — она и ее муж — были иностранцами.
Они поселились в небольшом городке в двухстах километрах от столицы, потому что в столице было посольство его страны и местные власти не хотели, чтобы со стороны этого посольства были предъявлены претензии в укрывательстве политэмигрантов. Но он был очень хорошим врачом, и у него была солидная клиентура, приезжавшая из столицы, поэтому жили они достаточно обеспеченно. Они по-настоящему любили друг друга, у них росли славные дети, и, может быть, оттого, что он тоже был оторван от своих близких, а скорее, все же по ее настоянию и благодаря ее усилиям их семья придерживалась советского образа жизни, регулярно выписывала советские газеты и вообще могла служить примером во многих отношениях.
Но это было приятное исключение, не более, с большинством же интернациональных семей всегда было много проблем. Вот и сегодня, вместо того чтобы спокойно собраться с мыслями перед встречей с Рольфом, я почти полдня занимался оформлением документов на выезд в Союз непутевой дочери покойного африканиста и выслушивал ее причитания…
Наконец все формальности были закончены, и за два часа до встречи с Рольфом я, как обычно, выехал из посольства. Раньше я использовал это время, чтобы хорошенько провериться и убедиться, что за мной нет слежки. Сегодня же я проверяться не стал, не стал ездить по городу, не стал бросать машину и использовать всякие другие профессиональные приемы для выявления слежки и ухода от возможного наблюдения, а подъехал к кафе, где обычно было полно журналистов, заказал ужин, не торопясь съел его, а потом еще полчаса просидел за чашечкой кофе.