Мы молча переглянулись. Аббас чуть заметно кивнул, я ответил ему тем же.
— Ты права, Туба,— сказал Аббас,— аллах покарает этих злодеев. И не позже, чем сегодня вечером. А сейчас пойдем с нами, тебе нужно отдохнуть. У нас есть шашлык. И вода здесь холодная, вкусная..
Мы обошли холм. Шашлык и вправду был уже готов, источал приятный аромат. Тубу усадили на подстилку, поставили перед ней мясо. Она равнодушно положила в рот кусочек, нехотя пожевала с безучастным видом и отодвинула миску.
— Я отдохну...
И она прилегла, подложив под голову кулачок. Накрыв ее, мы тихо отошли и стали совещаться.
— Они приедут вечером, — хмуро сказал Аббас. — Надо устроить засаду.
Все одобрительно закивали.
— Мы не повезем негодяев в Аббасабад, мы будем их судить здесь — добавил я.— На своем горьком опыте я убедился, что таких прохвостов из богатых семей наше правительство не очень-то охотно наказывает.
— Конечно, это сынки богатеев,— согласился Аббас.— И мы сами накажем их. Именем совести, именем этой несчастной девушки!..
Наступил вечер. Солнце только-только скрылось за холмами, как мы услышали конский топот и притаились. Показались двое верховых. Они о чем-то громко переговаривались. Один из них засмеялся. Похоже, что оба навеселе. Наверное, гуляли где-нибудь и решили завершить пир здесь. И верно — привязав коней, они сняли хурджун и не спеша пошли к тому месту, где привязали свою жертву. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как на них кинулись солдаты, повалили и скрутили им руки. Подошли мы с Аббасом.
— Вставайте,— приказали.
Оба были молоды, хорошо одеты. Со связанными руками трудно подняться на ноги, но никто им не помогал, и они скользили по траве, сгибались, выпрямлялись. Мы молча смотрели на них, чувствуя, как все яростнее закипает злоба, как гневно бьется у каждого из нас сердце.
Наконец они встали. Один из них оттолкнул ногой ху-рджун, в нем что-то звякнуло, и на землю потекла густая красная струйка. Она растекалась по земле, смешивалась с пылью и была похожа на кровь. Запахло вином. И почему-то все смотрели на темную лужицу под ногами, не могли оторваться.
— Убийцы!
Этот крик нарушил странное оцепенение. Все повернулись в ту сторону, откуда подходила к нам Туба... Мундир упал с ее плеч, она была в одном изорванном платье. Волосы ее рассыпались, падали на лицо, но она не откидывала их,— и от этого еще более жутким был весь ее облик.
— Они убили меня!— истерично кричала девушка.— Покарай их, аллах!
— Все ясно,— сказал Аббас.— Это они!..
Тубу увели с холма. Она упиралась, выкрикивала бессвязные слова, и от этих слов вздрагивали, менялись в лице задержанные.