Младший лейтенант рассказывал мне еще какие-то местные новости, но я уже не слушал... Нужно было доложить командиру о прибытии.
Довуд-хан встретил хмуро. Он не мог скрыть своего беспокойства в связи с разыгравшимися событиями, нервно теребил тонкие усики и даже не улыбнулся мне, как прежде.
— Это хорошо, что весь эскадрон в сборе,— сказал он, выходя из-за стола.— На нашем участке все спокойно, и командование решило перебросить нас на новое место.
— В Боджнурд? — вырвалось у меня.
Он внимательно посмотрел мне в глаза, хотел что-то спросить, но, видимо, передумал и ответил:
— Да. Вы уже слышали, что там происходит? Тем лучше. Приказано выступать завтра, Моаззез-хан отказался выплатить недоимки за несколько лет. А тут еще сменивший нас полковник Мехти-хан наломал дров... Словом, готовьте эскадрон к походу.
Я поспешил поделиться с Аббасом новостями. Он выслушал меня спокойно, в разговоре ни разу не прервал.
— Что, разве тебя все это не волнует? — удивленно спросил я.
— С чего это ты взял?— ответил он.— Очень волнует. Только ты напрасно считаешь, что Моаззез-хан встал на путь национально-освободительной борьбы. Здесь совсем другое дело. И шейх Хезал, и Моаззез-хан — самые настоящие, ненавистные народу феодалы. И если они выступают против правительства, то преследуют только свои личные цели. К тому же обоих поддерживают англичане. Помнишь капитана Кагеля?
— Еще бы!— воскликнул я неприятно удивленный.
— Мне только что рассказали, что он провел через горы караван с оружием для Моаззез-хана. Говорят, что у хана теперь 20 тысяч винтовок и пять миллионов патронов. Все это дали англичане. А для правительства это такая приманка, от которой оно не отступится. Так что пусть они все передерутся! Мешать не будем, даже поможем...
— Две собаки дерутся — кость достается третьей, выходит так, Аббас-джан? — засмеялся я.
Он тоже засмеялся:
— Пусть грызутся, а мы поможем, посмотрим, что из этого выйдет.— Вдруг он снова стал серьезным:— Но трагедия в том, что они рвут родину на части, играют на руку англичанам и американцам, которые и без того грабят наши богатства. Но народ не поддержит всех этих ханов и шейхов. Только знамя трудового люда — Дорофше Кавэян объединит наш многострадальный народ на борьбу за независимость и свободу!
Я положил Аббасу руки на плечо, и он прикрыл мою ладонь своей загрубевшей тяжелой ладонью. Это было похоже на клятву...
К нам подошел солдат и сказал, что меня спрашивает какой-то человек, по виду крестьянин. Я вышел во двор и увидел нашего проводника в горах Кара-Дага. Он широко улыбался.