— Я давно хотел вас увидеть,— сказал он,— но вы куда-то уезжали... Я все ждал, спрашивал...
— Ну, как лошадь, хороша в работе? — спросил я, тоже улыбаясь.— Не прогадал?
— Кобыла работящая,— обрадованно ответил он.— Я ее с крепким жеребцом свел и теперь жду славного жеребенка. Правда, хозяин жеребца дорого взял «за лошадиную любовь», но зато теперь у меня будет две лошади,— заулыбался он, полез в карман своих широких штанов и достал платок. Потом стал торжественно разворачивать его — и я увидел заигравшие в лучах заходящего солнца бусы из какого-то переливчатого зеленого камня.— Это вам. Подарок. Жене или невесте,— не знаю...
Я залюбовался игрой солнца в прозрачном камне и подумал, что эти бусы будут к лицу моей Парвин,
- Спасибо,— я протянул крестьянину руку.— Скоро я увижу свою невесту и передам ей твой подарок. Она будет рада.
— Я тоже рад. Мы все благодарны вам.
Он пошел через двор, но у ворот оглянулся, с улыбкой помахал рукой.
Аббасабад еще спал, когда копыта наших коней разбудили тишину и, словно весенний поток, прогрохотали по каменистым улочкам вниз, к подножью холма. Перед нами лежала степь, а за ней — горы... И там, за вершинами, за ущельями, за быстрыми речками и долинами раскинулся Боджнурд, о котором я столько мечтал, который не раз видел во сне и который через несколько дней откроется мне наяву.
Я похлопал Икбала по влажной шее, и конь, поняв мое настроение, затанцевал на дороге, всем своим видом показывая, что готов нести меня хоть на край света, а уж з Боджнурд и подавно...
Будь моя воля, я пустил бы коня вскачь через все эти горы, долины и речки, лишь бы скорее увидать отца, мать, Парвин...
— Держать равнение!
Это подполковник Довуд-хан решил покомандовать. Только кому нужно в этих глухих местах наше равнение?..
Повернув Икбала, я поехал вдоль строя. Солдаты были спокойны, негромко переговаривались, не обращая внимания на команды полковника. Только передние кое-как выравнивали строй.
— Господин ождан!— позвал меня сержант Фаррух. Я подъехал. Фаррух выглядел унылым.
— Что, опять болит живот?— спросил я. Он смутился и проговорил, запинаясь:
— Нет, господин ождан, спасибо, не болит. Просто я... хотел спросить... Там, в Боджнурде, говорят, какая-то смута... может быть, зря болтают?
— Ничего не могу сказать, — ответил я сухо. — Приказано выступить в Боджнурд, вот мы и спешим. А что там предстоит делать... Приказ будет.
Фаррух скорбно покачал головой и вскинул глаза к небу: наверное, просил аллаха не бросать его в новое пекло.
— А вы сержант,— добавил я прежде, чем отъехать,— вместо того, чтобы собирать всякие слухи, лучше бы позаботились о равнении в строю. Слышали команду господина подполковника?