Служи верно народу, своей родине. Ареф».
Письмо Парвин — в пять страниц. А почерк мелкий-мелкий.
Читаю письмо, и строчки плавают в слезах радости, которые я никак не могу сдержать. Да и как не радоваться, как не плакать, если пишет моя Парвин, моя радость, моя жизнь!.. Последние строчки письма заучиваю наизусть.
«...Я всегда с тобой, Гусо-джан. Только смерть разлучит нас. Жду тебя. Обнимаю и крепко целую тебя. Навеки твоя Парвин».
Гости, о которых писал Ареф, явились в Калат через несколько дней. Как-то вечером, возвратившись с границы, мы с Фархадом сидели в моей комнатушке и говорили о всякой всячине, как это делают уставшие люди перед тем как уснуть. Вошел дежурный по заставе:
— Господин ождан! У ворот вас ждут двое неизвестных. Один в штатском, другой — в жандармской форме. Впустить?
— Я встречу сам!..
У ворот (о, какой сюрприз!) меня ждали Курбан-Нияз и Субхан-Рамазан-заде. Тот самый Субхан, с которым я познакомился в мешхедском ресторане «Баги-Милли». Теперь его не узнать. Военная форма ему идет куда больше, чем доспехи официанта. Во всяком случае сейчас он выглядит бравым воином.
— Вах-эй! Если бы ко мне пожаловал сам пророк Мухаммед, я бы меньше удивился.— Мы крепко обнялись.— Идемте, идемте ко мне.
Я познакомил гостей с Фархадом, и мы просидели до поздней ночи, вспоминая общих знакомых и Мешхед.
— А как твои дела, Субхан-джан?
— Идут,— Субхан улыбается.— Служу верой и правдой шах-ин-шаху и родному Ирану.
— Это лучше, чем прислуживать самодовольным идиотам «Баги-Милли».
— Пожалуй...— без особого энтузиазма отвечает Субхан.
— А где служишь?
— В армии доблестного Таджмамед-хана. Да ниспошлет ему всемогущий аллах скорую смерть, а нам, стало быть, избавление...
Мы рассмеялись. Фархад смеялся вместе с нами... Но я заметил — последние слова Субхана неприятно удивили его. По губам Фархада скользнула и тотчас пропала ехидная, даже злая ухмылка. А через мгновение он вместе с нами уже смеялся шутке Субхана.
— И как же тебе удалось вырваться со службы ко мне?
— Эх, дорогой!— говорит Субхан. — За безупречную службу и верность шах-ин-шаху получил я от самого Таджмамед-хана две недели отпуска. Направился я, конечно, в Мешхед. Родной город, как ни говори. Побывал в чайхане Абдулло-Тарчи. Кстати, он шлет тебе большой привет. Неожиданно я встретил вот этого дружка, а он собирался в Калат. Слышал я о ваших местах много лестного: и курортное место, мол, здесь, и целебные воды, и воздух лучше, чем на Кавказе и в самой Швейцарии. Дай, думаю, своими глазами посмотрю на знаменитый Калат. Узнаю — что за счастливцы живут в нем!