— По какому праву меня задержали? — вызывающе закричал он.— Я офицер и...
— Замолчите! В настоящее время я дежурный по эскадрону и несу ответственность за порядок на его территории.
— Вот и арестуйте этого сопливого мальчишку, который не приветствует рфицеров! — снова закричал Заман-хан.
— Вы знаете, что бить солдат запрещено?— с трудом сдерживая свое негодование спросил я.
Он, видимо, почувствовал мою скрытую свирепость и трусливо ответил:
— Знаю, но он...
— А если знаете, то сдайте оружие. Вы арестованы! Командование решит, как с вами поступить.
Заман-хан попытался было сопротивляться, но вызванный Аббасом караул быстро и бесшумно обезоружил наглеца. Младший лейтенант озверел и готов был кинуться на меня, растерзать.
— Уведите его.
В бессильной злобе и ярости Заман-хан размахнулся и хотел ударить одного из конвойных. Тот увернулся и вопросительно взглянул на меня.
— Действуйте, как положено, когда оказывают сопротивление! — приказал я.
Солдаты набросились на Заман-хана, смяли любителя мордобоя и скрутили ему руки.
— Всыпьте ему,— тихонько посоветовал Аббас здоровенному солдату.— На пользу ему пойдет.
— Вы не смеете! — завопил пьяный офицер.
— Действуйте по уставу!— повторил я приказ солдатам.
Всем было известно, что не любят Заман-хана, а тут был повод отомстить ему. И верно, ребята с удовольствием стали приводить ненавистного офицера в чувство. Пьяный прохвост кричал, умолял, грозил — ничего не помогало. Его крики перемежались с глухими ударами и смачным стоном, который часто слышится от дюжих мясников.
На шум пришел капитан Нурулла-Мирза.
— Что здесь происходит?— грозно спросил он. Я коротко доложил:
— Младший лейтенант Заман-хан явился в расположение части пьяным, избил солдата, оказал сопротивлние при задержании, угрожая телесными повреждениями конвойным.
Нурулла-Мирза сразу все понял. С брезгливой миной на лице он мельком глянул на распростертого на полу офицера и круто повернулся к выходу.
— Я одобряю ваши действия, ождан! — коротко бросил он в дверях.
О случившемся моментально узнал весь эскадрон. Солдаты издевательски посмеивались над подловатым офицером. А я ловил на себе взгляды, в которых сквозили явное одобрение и симпатия, а это нам с Аббасом было очень дорого.
«Милая Парвин! Я получил твое письмо, и тоска по тебе с новой силой сдавила мое сердце. Родная, свет очей моих, как тяжело нам в разлуке! Я представляю, сколько горя, тяжких страданий выпало на твою долю, и готов на крыльях лететь к тебе, любимая, чтобы защитить от злых людей. Но что поделаешь — служба есть служба, я вынужден находиться вдали от тебя. Правда, мне обещают отпуск, и, возможно, мы увидимся. . Когда я узнал про отпуск, то совсем потерял покой. Скорей бы!..