— Не вижу никаких причин… — начала Летти, но Алисия вспыхнула внезапной обидой.
— Перестань поддразнивать меня! — закричала она, сверкая глазами.
Служанка спокойно повела плечами.
— Слушаюсь, мэм, — сказала она и замолчала. Щеки Алисии залил румянец неловкости.
— Прости меня, Летти — протянула она, заглядывая той в глаза. — Не понимаю, что со мной творится.
Летти улыбнулась.
— Охотно извиняю вас, госпожа, — сказала она, перевязывая волосы Алисии алой лентой и закалывая их шпильками. — Майор Хэллорен действительно собирается пойти по стопам отца и стать историком. Ему даже предлагали место профессора в колледже.
Алисия кивнула.
— А мне казалось, — задумчиво проговорила она, — что он — профессиональный военный. Улыбка Летти сделалась грустной.
— Во время войны все мужчины, любящие свою страну, становятся солдатами. Такова суровая правда жизни.
— Да, — вздохнула Алисия. — Жизнь диктует нам свои суровые законы.
Летти взглянула на нее со значением.
— Любовь майора Хэллорена, — медленно произнесла она, — к своей стране и своему народу общеизвестна и несомненна.
Алисия едва не свалилась со стула. Слезы подступили к глазам. Она вспомнила о Шоне, о его любви к истории, особенно истории своей страны. Пронзенная мучительной нежностью, Алисия подумала о том, что если грянет война, если завтра в поход, Шон тоже станет солдатом, великолепным солдатом, способным на подвиг самоотречения ради великой американской мечты, ради идеалов демократии и мира во всем мире.
В этот момент Алисия с невыносимой болью поняла, что никогда уже не увидит его, никогда его голубые глаза не зажгут пожар в ее разбитом сердце, никогда его улыбка не заставит ее душу перевернуться и заметаться в ожидании любви и счастья, никогда их тела не сольются в радостном крике наслаждения, и никогда, никогда больше она не услышит его голос, нашептывающий трепетные слова признаний.
Алисия закрыла глаза, не в силах вынести вопросительного взгляда Летти. С того самого дня, когда она очнулась в дорожной карете, она не теряла, грустя по Шону, окончательно надежды увидеть его однажды вновь. Он не умер, шептала Алисия, ворочаясь на горячих простынях бессонными ночами. Он не мог умереть.
И только теперь она осознала всю мучительную полноту правды. Шон не умер для нее. Он даже еще не родился. Это Алисия перенесенная на двести лет назад, была мертва для него, похороненная во времени, которое течет только в одном направлении.
Горячие слезы навернулись на глаза, но она скорбела не по Шону. Перед ним лежала вся жизнь, полная событий и достижений, которые однажды свершатся. Алисия скорбела по собственной судьбе, которая так безжалостно была разделена с его жизнью. Они никогда не смогут быть вместе, идти рука об руку, плечо к плечу.