— Хорошо вчера погуляла? — послышался голос Харлана позади нее. Его тон выражал одновременно язвительный сарказм и вежливое сочувствие.
Рука Джессики замерла в воздухе, но она не стала сразу оглядываться. Меньше всего ей хотелось предстать перед ним растрепанной, заспанной, в мятой одежде и выслушивать ехидные замечания и провокационные вопросы. Она просчиталась со временем. А Харлан, застав ее врасплох, тут же воспользовался своим преимуществом и снова заставил почувствовать себя провинившимся подростком, которого отчитывает строгий учитель.
Все шло не так, как ей представлялось, когда она ехала сюда. Джессика не собиралась встречаться с ним в мятой одежде, с размазанной по лицу косметикой. Хотелось предстать перед ним в лучшем виде, чтобы он наконец-то увидел в ней зрелую женщину, а не угловатую неловкую девочку, какой она была, когда они впервые встретились. Тогда он показался ей воплощением всех ее девичьих грез: красивый, мужественный, серьезный, надежный. Ее всегда тянуло к нему, и она отчаянно сопротивлялась этому влечению, которое с годами не ослабевало, а только усиливалось. Когда его не было рядом, она постоянно думала о нем. Но в их редкие встречи он всегда держался холодно и отчужденно. Очевидно, что длительная разлука не сделала его более терпимым и благосклонным по отношению к ней. А ведь сейчас ей как никогда требовалось его понимание.
Он выглядел безупречно, словно сошел со страниц модного мужского журнала: небесно-голубая рубашка, гармонирующая с цветом глаз, идеально подобранный галстук, темно-синий костюм с иголочки, выгодно подчеркивающий широкие плечи. Черные, слегка волнистые волосы аккуратно пострижены и лежат волосок к волоску.
Нет, черты лица этого мужчины нельзя было назвать классически правильными, скорее они были несколько грубоваты и резки, но излучали такую мужественность, что у Джессики пересыхало во рту, когда она смотрела на него. Сдержанность, спокойствие и уверенность казались неотделимыми от его облика.
В уголках его глаз были заметны мелкие морщинки, которые еще называют морщинками смеха. Но, поскольку Джессика никогда не видела Харлана смеющимся, она решила, что это просто признак возраста. В умных голубых глазах Харлана и всей его позе сейчас сквозила спокойная, откровенная ирония, которая совсем не удивила Джессику.
— Здравствуй, Харлан, — наконец проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее. — Надеюсь, ты меня еще не забыл и мне нет необходимости представляться?
— Я тебя не забыл, Джессика, — сухо отозвался он. — Ты не из тех женщин, которых можно легко забыть, — продолжил он таким тоном, что его слова невозможно было воспринять как комплимент. Скорее как упрек.