— Да. — Он знал, что не должен делиться личной информацией о себе, но было уже слишком поздно брать слова назад. — Это хороший санаторий. Мы выбрали его вместе с ней. Как только врачи поставили диагноз, мы стали планировать ее жизнь на будущее.
— Вы действительно близки с ней.
— Да, но это трудно — видеть маму такой… — И смотреть на старые фотографии, думал он. И задаваться вопросом, какой была бы жизнь его матери, если бы отец остался жив.
— Хотите войти? — спросила она внезапно. — Я могу приготовить чай со льдом или еще что-нибудь.
— Нет. Спасибо. — Он указал на свою одежду. — Я должен поехать домой и переодеться. Я приглашен на обед. — Ложь, думал он. Но это было единственное, что он мог придумать. Ведь Натали Паскал была свидетельницей, а не его подругой. А он и так наделал достаточно глупостей для одного дня. Он взял носки и ботинки. — Я сделаю все возможное, чтобы побыстрее найти вам автомобиль. Посмотрю, что здесь есть, и тогда мы сможем обсудить ваш выбор и остановиться на чем-то определенном.
— Хорошо. Когда привезут диван?
— В четверг, но я наведаюсь к вам завтра. Мы сможем закончить с покупками и прочей мелочью.
— Спасибо, Зак.
— Пустяки.
Он пошел к калитке и открыл ее. Когда он взглянул назад через плечо, то увидел, что она наблюдает за ним. Мгновение они просто смотрели на друг друга. И потом он ушел.
Временное пристанище Натали выглядело потрясающе. С помощью Зака ее дом был полностью обставлен. Всю неделю они ходили по магазинам, покупая всевозможные предметы интерьера. В местном магазине они нашли элегантные стулья и кофейный столик со стеклянной столешницей в дополнение к дивану. Телевизор и стереосистему доставили с распродажи. Люстру, подушки и всевозможные безделушки приобрели в небольшой лавочке. Натали очень понравился овчинный коврик, который, по меркам Зака, был недешевым, но все же дешевле платьев, которые она покупала раньше.
И на все это хватило денег.
И теперь, находясь дома в субботний полдень, Натали боролась с беспокойством. Она зарылась в подушки дивана, наслаждаясь мягкой итальянской кожей обивки, но так и не заснула. Она не находила никакого облегчения ни в навеянных страхом снах, ни в долгих беспокойных часах бессонницы. Но еще хуже было одиночество, знание того, что она не увидит Зака в этот уик-энд.
Он велел послать ему сообщение на пейджер, если что-то будет нужно, но она не могла заставить себя сделать это. Что она сообщит ему? «Я скучаю без твоей улыбки, Зак»? Или: «Я не знаю, что делать с собой, когда тебя нет рядом»? Он бы счел ее распустившейся нюней. Или невротичкой. Или той, и другой вместе.