Натали заглянула ему в глаза, и ей захотелось обнять его, помочь его боли уйти.
— Мне очень жаль, — сказала она.
У Зака вырвался хрип.
— Я был молод, и мои воспоминания неопределенны, но я никогда не забуду, как она плакала. Я не понимал, что такое смерть, не полностью понимал, но я знал, что мой папа больше не приедет домой, что мы никогда не увидим его снова.
Она молча вручила ему стеганое одеяло, и он положил его обратно в кедровый сундук. Натали не была близка со своими родителями, но она сердцем поняла его потерю. Она знала, что такое чувствовать себя одной, желать тепла, которого никогда не будет.
А теперь еще и его работа была под угрозой.
— Мне жаль, — снова сказала она.
Он стоял перед камином, выложенным из кирпича и камня.
— Мне тоже.
Она осмотрелась вокруг. Его гостиная была выполнена в терракотовых тонах. В гостиной была деревянная мебель, причем далеко не новая. В загроможденном книжном шкафу стояли книги в мягких и кожаных обложках и старинная энциклопедия.
Стеклянная дверь-купе вела в просторный двор, засаженный деревьями. Это там он проводил свои утренние часы? Потягивая кофе, куря сигареты и слушая пение птиц?
Когда ей стало трудно дышать, она положила руку на сердце.
— Я буду скучать без тебя.
Он пропустил свои волосы через пальцы, поднимая густые, темные пряди.
— Мы малоподходящая пара. — Он слегка улыбнулся, и уголки его рта приподнялись. — Кто бы мог такое предположить?
— Кроме шуток. — Она также улыбнулась. — Содержанка и инспектор.
Она знала, что они не могут быть вместе, но сейчас она хотела быть с ним — столько времени, сколько возможно.
Два дня спустя Зак постучал в дверь Натали, уже имея информацию о психиатре, к которому Центр записал ее. Она сразу же распахнула дверь, и все слова, которые он заготовил для нее, вылетели у него из головы. Длинноногая и босая, она была в летнем платье со свободно ниспадающими складками, с неожиданным добавлением — малыш с платиновыми волосами сидел у нее на бедре.
Ребенок застенчиво посмотрел и потянул за вырез ее платья, натягивая петли. Как только Зак заметил проблеск ее лифчика, другая детская головенка показалась из-за ее юбки.
— Я сижу с детьми, — сказала Натали.
Все еще прикованный взглядом к ее лифчику розовому кружеву и атласу цвета сливок, — Зак некоторое время не мог понять, что это дети ее домовладельцев.
Старший мальчик Брис схватил его за штанину.
— Ты узнал меня? Я страшный марсианин. Покажи твой значок!
С усилием приходя в себя, Зак опустился на колени, чтобы поднять мальчика, вспомнив его интерес к своей профессии. Конечно, ребенок не мог знать, в чем различие между представителем Центра и полицейским на шоссе, но он видел значок в форме щита. Для пятилетнего мальчика коп был копом. И Зак был копом.