Когда цветет пустыня (Уэй) - страница 2

Сколько раз Макфэрлину приходилось выслушивать это! Сторм ненавидела Люка. Она обращалась с ним, как принцесса с последним батраком, холодно и презрительно. Люк же всегда относился к ней хорошо, не обращая внимания на ее насмешки.

Отец не понимал, как Сторм — свет его очей — не видела, что он боготворит ее. Когда Сторм хотела быть милой, она становилась само очарование. В такие минуты она напоминала ему мать. Но Макфэрлин научился сопротивляться ее уловкам. Если бы он не сделал этого, сегодня она поехала бы с ними. Вы только подумайте! Девочка, которой едва исполнилось двенадцать лет, отправилась бы ловить бешеное животное. Это просто немыслимо. Живя в мире мужчин, она стремилась стать его частью и отказывалась верить, что это невозможно. Его маленькая решительная Сторм. Разве могла она быть иной? Ведь у нее не было нежной и заботливой матери, чтобы научить ее женственности.

Они продрались сквозь высоченные колючие заросли высотой в человеческий рост и остановились на краю пустыни. Ветер бросил им в лицо тучу раскаленного песка, солнце слепило глаза. Какой безлюдной и голой выглядела эта пустыня! Когда-то здесь пасся скот, но теперь все было занесено горячим красным песком.

Только песок и кустики спинификса.

Этот год выдался засушливым. Даже спинификс был редким и вялым. В другие годы он покрывал песчаные склоны ярким золотистым ковром.

Через два часа бесплодных поисков скотоводы утомились. Дикое животное словно растворилось в дикой природе. Чейз и два скотовода направили лошадей в сторону холмов, мерцающих в молочной дымке жаркого полдня. Макфэрлин, Люк и скотовод Мэтт изучали волнистые ярко-красные дюны, залитые солнцем. Жара становилась нестерпимой. На небе ни облачка. Макфэрлин чувствовал, что теряет способность соображать. Ему не было еще и пятидесяти, но он вел трудную и опасную жизнь. И годы брали свое. Сломанные ребра и старое ранение в бедро во Вьетнаме все еще причиняли ему боль. Особенно когда приходилось много времени проводить в седле. А усталый человек становился легкой добычей.

Стояла абсолютная тишина. Кроваво-красные дюны были похожи на застывшие морские волны. Острые сухие стебли спинификса напоминали копья аборигенов. Ничто не указывало на присутствие верблюда. Но даже если он и затаился среди дюн, наблюдая за путниками, его темно-коричневая шерсть была прекрасной маскировкой. Он мог все это время спокойно стоять в зарослях пустынной акации, укрытый ее колючими ветвями. Макфэрлину иногда казалось, что у них с Психом свои счеты. Ему казалось, что Псих выбрал своей следующей жертвой именно его. Странное, непонятное чувство.