Звук открывшейся двери вывел Марию из задумчивости. Она увидела выходящего из гаража Мику. Он подошел к Тони, и они завели разговор о ремонте. Она резко дала задний ход и, развернувшись, направилась к своему дому.
— Он очарователен, не правда ли? — нарушила молчание Опал.
— И к тому же он прекрасно рисует! — подхватила Руби.
— Прекрасно он делает только одно — дурит людям головы! — мрачно возразила Мария.
Опал с удивлением взглянула на нее и печально вздохнула.
— По-моему, ты несколько преувеличиваешь! Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он голосовал на дороге и согласился на наше предложение подвезти его.
Мария пожала плечами.
— Я начинаю думать, что ты предубеждена против красивых мужчин, — продолжала Опал.
Руби утвердительно кивнула и посмотрела на Марию в зеркало.
— Да, да, я тоже так думаю.
— У меня есть на то свои причины, — сухо ответила Мария и, свернув, подъехала к двери их дома. Она выключила мотор и вынула ключи.
— Что же это за причины? — спросила Опал, подавая Марии ее кожаную сумочку с заднего сиденья. — Расскажи нам.
Мария никогда не заговаривала о своем прошлом, о жизни с истеричкой матерью, которая могла дать совет в любовных делах кому угодно, только не самой себе. Но сейчас ей вдруг захотелось рассказать обо всем этом наивным леди, чтобы они поняли: она знает, о чем говорит, и у нее есть все основания для того, чтобы предполагать худшее.
— Обязательно расскажу.
— Тогда предлагаю подняться наверх и выпить чашечку чая! — сказала Руби.
— Конечно! — поддержала ее Опал.
Мария улыбнулась.
— С удовольствием! — согласилась она, вылезая из машины и помогая сестрам собрать их бесчисленные свертки.
Через полчаса они все вместе сидели за кухонным столом, прихлебывая ароматный чай вприкуску с печеньем, которое Опал испекла в субботу.
— Не знаю, что вам рассказала Эмеральда, — начала Мария, обращаясь к сестрам.
Эмеральда Пирсон, старшая сестра ее хозяек, владела магазином керамики в Новом Орлеане. Мария, которая долгое время работала по соседству, часто стригла ее, и та, конечно, была в курсе ее дел.
— Только то, что у тебя были какие-то сложности.
— Это еще мягко сказано, — сухо усмехнулась Мария. — Уезжая из Нового Орлеана, я оставляла там неудавшуюся любовь, дешевую квартиру и поток неудач, преследовавших меня с того дня, когда мне исполнилось четырнадцать. Именно тогда, вернувшись из школы, я узнала, что моя мать погибла в автомобильной катастрофе.
— О, дорогая, как это ужасно! — простонала Руби, протягивая Марии печенье.
— Я оправилась от всего этого благодаря службе социальной помощи и маминым друзьям. Я даже жила некоторое время у одних хороших людей. Их жизнь очень отличалась от жизни моей матери. Та всегда действовала под наплывом чувств. — Мария в задумчивости смотрела на стол. — Вы не представляете, сколько молодых людей, якобы мечтающих о карьере музыкантов, она приводила в дом и содержала. Потом последовали гениальные художники, которых никто почему-то не признавал, бармены, джазовые певцы… — Мария горько усмехнулась. — Она не пропускала ни одного красивого мужчины, появившегося в городе. Вы думаете, что я училась на ее ошибках? Потом — да. Но только после того, как сама набила несколько шишек. Неудивительно, что мне не понравился Тони Мейсон.