— Правда. — Фаззи кивнул и почесал бороду. — Никогда не думал об этом.
Стараясь казаться невозмутимой, Пенелопа рассмеялась.
— Что ж, на этом и закончим.
— Спасибо, мисс Уэйнрайт, — искренне сказал Ред, прижимая к груди листки бумаги. — Я все это прочитаю и завтра еще у вас кое о чем спрошу.
— Буду ждать вопросов, Ред.
— Я проверю, как ты выучил все, завтра утром по пути на западный выгон, — пообещал ему Фаззи, вынимая из кармана губную гармонику.
Пенелопа, улыбаясь, принялась собирать свои пособия. Импровизированный урок закончился, и «ученики» отправились умываться перед сном. Фаззи расположился у костра и начал наигрывать какую-то меланхолическую мелодию.
Бру — Пенелопа этого не знала — велел всем оставить радиоприемники и плейеры дома. Но и это не спасло его от музыки здесь, вдалеке от цивилизации. Кажется, все его попытки помешать ей обречены на провал. Как бы он ни старался ей насолить, она все выдерживала. Все проблемы она превращала в испытания и преодолевала их. Вся соль жизни уходила на соленья.
Он ненавидел ее за это.
И обожал ее за это.
В воздухе слегка похолодало, отметил Бру, машинально почесывая собаку за ухом. Сегодня ночью будет холоднее, чем обычно. Может быть, надо достать для Пенелопы еще одну попону? Хорошо, что они расположились возле старых дубов. Под их широкими и густыми кронами будет где укрыться. Не мешает и дров в костер подбросить, подумал он. Со стоном поднялся на ноги и подошел.
— Похоже, будет дождь.
Она ахнула, словно он ее напугал, и обернулась.
— Правда? — Она отодвинула свою папку, чтобы Бру мог сесть рядом.
— Ну, не сейчас. — Он лег на спину и приподнял голову, чтобы видеть Пенелопу. — Может быть, завтра.
Подняв взгляд, Пенелопа задумчиво смотрела на золотисто-оранжевый закат.
— Как ты это определяешь?
— Не знаю, — он пожал плечами.
Она улыбнулась.
— Ты многое можешь.
— Ты тоже.
— Нет. — Ее щеки слегка порозовели. — Не так, как ты. Ты все можешь делать. И хорошо делать. Например, где ты так хорошо научился танцевать?
Бру фыркнул:
— Уж это не моя заслуга, это точно.
— Не твоя? — удивилась Пенелопа. — Твоего отца? — в ее голосе звучала откровенная симпатия.
— Нет, моей сестры. Пэтси — наша семейная танцовщица. Когда мы еще были детьми, она каждую удобную минуту заставляла меня упражняться. Мои братья все были… Как она вас называла? — громко спросил он, весело поглядывая на братьев, сидевших вокруг костра с картами в руках.
— Чего? — спросил Бак, отвлекаясь от карт и глядя на старшего брата.
— Увальни, — наконец вспомнил Бру и довольно кивнул Пенелопе. — Вот как.