— Нет. Я решила немного почитать в постели. Спокойной ночи, — быстро ответила мисс Лонгстрет настолько невозмутимо и естественно, что Дьюан в очередной раз подивился разнице между мужчиной и женщиной. Отвечая, она одновременно знаками показывала Дьюану на шкаф, предлагая ему укрыться в нем. Дьюан повиновался, но дверца шкафа никак не хотела полностью закрываться.
— Ты одна? — продолжал допытываться настойчивый голос Лонгстрета.
— Да. Рут ушла спать, — отвечала она.
Дверь в комнату распахнулась со скрипом и резким визгом несмазанных петель. Лонгстрет появился на пороге, осунувшийся, возбужденный, с горящими глазами. За ним Дьюан разглядел Лоусона и еще с полдюжины едва различимых в темноте фигур.
Лонгстрет стоял в дверях, загораживая собою проход и не позволяя Лоусону войти. Вся его фигура выражала недоверие и подозрительность. Он сам хотел осмотреть комнату. Внимательно окинув взглядом помещение, он вышел и закрыл за собой дверь.
Наступила долгая напряженная пауза. Дом снова погрузился в тишину и покой. Дьюан не видел мисс Лонгстрет, но слышал ее быстрое дыхание. Как долго собирается она прятать его здесь? Сколь бы сложной и полной опасности его жизнь ни была, но подобного приключения ему еще не доводилось переживать. Он попытался объяснить странную нежность своих чувств влиянием гипнотического очарования этой прекрасной женщины. Трудно было предположить, чтобы он, прожив столько лет вне человеческого общества, смог внезапно влюбиться. Однако именно в этом и заключался секрет его волнения.
Наконец, он толчком распахнул дверцу шкафа и вышел наружу. Мисс Лонгстрет сидела, опустив голову на руки; поза ее выдавала крайнюю степень отчаяния.
— Мне кажется… я могу теперь… уйти без помех, — прошептал Дьюан, прикоснувшись к ее плечу.
Мисс Лонгстрет подняла дрожащее, залитое слезами лицо.
— Идите, если так нужно, но если безопасность того требует, вы можете остаться, — ответила она.
— Я… я не знаю, как вас благодарить. Мне кажется невероятным… то, что я обнаружил… и вы — его дочь! Я совершенно растерян. Я сам себя не понимаю. Но я хочу, чтобы вы знали… если бы я не был человеком вне закона… рейнджером… я бы сложил свою жизнь к вашим ногам!
— О! Вы так мало… знаете меня, — возразила она, залившись румянцем.
— И тем не менее, это правда, которая заставляет меня с еще большей остротой ощущать, сколько неприятностей я вам доставил!
— Вы не станете… вступать в поединок с моим отцом?
— Нет, если это будет от меня зависеть. Я попытаюсь держаться от него в стороне.
— Но вы ведь шпионили за ним?