Следователь замолчала. Послышался вздох, девушка опустила голову и начала что-то старательно записывать в протокол. Стас посмотрел на нее, взгляд невольно задержался на идеально ровной прическе. Прядь опять выбралась из-под заколки, кончики волос соприкоснулись с бровью. Две звездочки на погонах тускло мерцают золотом, китель тщательно выглажен, нет ни одной складки, галстук завязан строго по уставу и в тоже время чуть кокетливо.
«Красивая, - подумал Стас. – И чего пошла в милицию? Наверно, родители устроили дочечку. Казенный мундир, хорошая зарплата и пенсия в сорок лет. Мужчины вокруг, больше шансов выйти замуж … Хотя такая наверно и без погон любому понравится».
Девушка дописывает последние строки, протокол появляется перед Стасом, скрывая нацарапанные буквы на столе.
- Прочтите и подпишите … внизу, где галочка, - говорит она.
Стас подписывает не читая, небрежно и не глядя на бумагу. Исписанный аккуратным почерком протокол прячется в ворохе бумаг в портфеле. Девушка сухо прощается и уходит. Стас глядит в окно, взгляд скользит по мутному от мороза стеклу, ни на чем не задерживаясь. Там, снаружи, холодно и неуютно, замороженные до весны деревья стынут на ветру. Стас отворачивается, внимание снова сосредотачивается на непонятной фразе. Тучи размыкают серые объятия, на мгновение выглядывает солнце. Слабый лучик освещает именно тот край стола, за которым сидит Стас. Буквы проявляется и он читает – «Жизнь там»! Рядом неуклюжая, кривая стрелка указывает в окно. В тот мир, где живут. Где трудно и подчас невыносимо тяжело, но бывают и светлые минуты счастья. «Вот и надо было жить так, чтобы сюда не попадать, - равнодушно произносит про себя Стас. – Насмотрятся кино про терминаторов, потом казенную мебель портят».
В палате для мужчин тишина. Таранов сидит за столом, рассыпана колода карт, руки безостановочно перемещают с места на место бумажные прямоугольники, словно отставной военный решил сложить какой-то необыкновенный пасьянс. Степан Поцелуев стоит у окна, взгляд устремлен вдаль, за пределы территории интерната. Руки сложены за спиной в замок, голова откинута назад. Иван Благой сидит на кровати, в руках старая библия, губы чуть шевелятся, как будто шепотом повторяет прочитанное. Семена нет, со старухами смотрит сериал в «комнате релаксации». С кровати покончившего с собой Кувалдина снято белье, синее солдатское одеяло аккуратно заправлено, выглядывает краешек полосатого матраса. Обтянутая черной тканью ватная подушка без наволочки венчает кровать, словно надгробный знак на свежей могиле. Стас глянул и сразу отвернулся – странно и страшно смотреть на место, где совсем недавно был живой человек.