А как спится в поезде! Ты лежишь, а поезд едет, едет, едет и едет, монотонно перестукивая колесами. Под этот перестук чертовски приятно дремать или думать… А стоит выйти из вагона на какой-нибудь станции и тут же захочется купить у местных бабушек огромные, домашней выпечки пироги. Весной их начиняют мясом, рисом, капустой или фруктовым повидлом, но самые вкусные пироги продаются только летом, когда появляются в лесах и на болотах ягоды.
Однако в тот день мне предстояло не заманчивое путешествие, а бегство. И мне пришлось выбрать самый подходящий для этого случая транспорт — быстрый самолет «с серебристым крылом, что, взлетая, оставляет земле лишь тень…»
Я перескочил на «зеленую» ветку метро. Моей целью был аэропорт «Шереметьево». Пока вагон нес меня до «Речного вокзала», я принялся было рассматривать рекламные плакаты, но быстро утратил к ним всякий интерес. На короткое время мое внимание было привлечено парочкой растоманов в пестрых шапочках. Они сидели в наушниках и читали что-то — наверное, архизаумное. Потом я стал смотреть на толстого мужика, который уселся рядом со мною. От него пахло дешевыми суповыми пакетами. Вязаный свитер обтягивал огромный животище. Тяжело вздохнув, он достал сложенную газету, кажется «МК», развернул и принялся читать.
Лишь теперь я почувствовал, что насквозь промок. Мне стало холодно. Зубы дико стучали, ноги замерзли. Но постепенно мокрая одежда прогрелась, и я немножко повеселел.
Впрочем, не успел я согреться, как механический голос потребовал освободить вагоны. Станция «Речной вокзал» была почти пуста, и только несколько человек шли к эскалатору. Я поспешил наверх, и через минуту был на большой площади, где начинались и заканчивались многие автобусные маршруты. Дождь не прекращался. Площадь напоминала озеро. Грязюка вокруг была жуткая! Автобусы и маршрутки походили на свиней, выбравшихся из дорожной канавы. После многочисленных перескоков и олимпийских прыжков мне, наконец, удалось найти автобус, следующий до «Шереметьево».
В салоне, провонявшем соляркой, было тепло. Старые, но мягкие кресла располагали к хорошим и приятным мыслям. Дождь стучал по кузову автобуса, а ломаные ручейки, постоянно меняя путь, бежали по стеклу вниз. Впервые за последние дни мне стало уютно. В кабине шофера слезливо пела Татьяна Буланова. Очень сентиментальная и романтическая женщина, я считаю.
Не было привычной для общественного транспорта сутолоки, меня окружали немногочисленные пассажиры, направляющиеся в аэропорт. Два офицера, судя по их шевронам, с тихоокеанского флота. Оба со старыми, набитыми до предела, кожаными чемоданами.