Сквозь сон, о чем он вспомнил уже наутро, когда протирал глаза и принюхивался в прежней темноте, ему мерещились шаги и чьи-то приглушенные голоса. Однако ему снились женщины, много женщин, и он решил, что это они ходят по дому, его дому, юные и сероглазые, как Велла, сестра Хейзита, и о чем-то его все время просят. А он не может им этого дать, потому что не понимает. Не понимает их речь, их жесты. Только любуется, крутит головой и улыбается…
Когда он встал наконец на ноги и вышел, поеживаясь, из-за печи, то первым делом заметил, что дверь снова распахнута. При этом он точно помнил, что вчера брал оба снежка в одну руку, когда закрывал засов. Ошарашенно огляделся по сторонам. Трупа, то есть Демвера, нигде не было. Исчез даже лук со стрелами. Кроме той, острием которой он накануне разрезал рубаху на бинты. Она осталась под столом. И была теперь его единственным оружием.
Принюхивался Сима тщетно. Он предполагал уловить запах вчерашних дикарей, однако открытая дверь сделала свое коварное дело: в избе пахло лишь мокрым деревом и гниловатым воздухом с улицы. Присмотревшись, Сима понял, что снаружи накрапывает мерзкий дождик, поедающий давешний снег.
К счастью, огниво было на месте, на печи. Он снова разжег дрова и растер над огнем руки. Вот и умылся. Если бы еще уметь завтракать углями. Хоть чем-нибудь, что в обычное время считается несъедобным. Сима закатал рукав и покусал себе руку. Возникло слабое ощущение поедания холодного окорока. Только самого себя он есть, разумеется, не будет. Потерпит. Зато потом, когда все-таки доберется до дома, закатит своему пустому желудку такой пир! Он представил стол, уставленный яствами, только что принесенными слугами с рынка, вдохнул аромат свежеиспеченного хлеба, сделал мысленный глоток медового крока и чуть не разрыдался. Ради того, чтобы все это возникло перед ним не в мечтах, а на самом деле, стоило побороться. Причем если раненый Демвер был еще поводом остаться, то теперь, когда тело исчезло, неважно как, но исчезло, оставаться в этой продуваемой всеми ветрами избе было смерти подобно. Могли в любой момент нагрянуть дикари. Мог вернуться Гийс с дружками. Могли появиться и люди Демвера, поскольку в душе Сима придерживался версии, что среди ночи именно они пришли и забрали своего господина, чудом не заметив его, спавшего за печкой.
В путь Сима готовился со всей возможной тщательностью. Стрелу переломил для удобства хвата и сунул за пояс. Надел меховую шубу с капюшоном, поверх нее — меховой плащ наизнанку, чтобы дубленая кожа не позволила ему сразу промокнуть. Наряд получился тяжелым. Если дождь не пройдет, потом, намокнув, будет еще тяжелее. Сейчас это представлялось ему не главным. Лишь бы не окоченеть. Станет невмоготу, что ж, он что-нибудь бросит по пути. Невелика утрата. Шуба все равно не его. Демвер, если он жив, простит.