Впереди замаячил черный силуэт. Кто-то двигался ей навстречу. Пенни решила на всякий случай не сбавлять хода. Одинокий путник всегда успеет посторониться. Так и вышло. Конь промчался мимо, обдав отшатнувшуюся фигуру тучей снежных брызг. И только через несколько мгновений что-то внутри Пенни екнуло и заставило изо всех сил натянуть уздечку. Удивленный конь послушался и, раздраженно мотая головой, перешел на ходьбу, а когда она потянула его обратно, насмешливо заржал. Вероятно, он тоже слышал немало историй про женщин-наездниц…
— Бабушка, — вырвалось у Пенни, когда они нагнали продолжавшую нелегкий путь фигуру.
Фигура остановилась и обеими руками подняла край капюшона.
— Доченька! Ты сбежала! Какое счастье! Тебя спасли мерги? — Последний вопрос старуха прошамкала уже в крепких объятиях соскочившей в снег внучки.
— Меня спас Бриан, бабушка. А мерги сейчас гонятся за ними. Часть мергов они уже побили, а часть собирается перестрелять их всех из луков. Мы как-нибудь можем этому помешать? Потому что Каур не виноват. Тот человек заставляет его так поступать.
— Я все знаю… Каур… он, считай, что заколдован… А братья вынуждены помогать ему просто потому, что он их отец.
— Заколдован?! Я думала, колдовство бывает только в сказках…
— В жизни есть вещи и посильнее колдовства. Откуда у тебя такой конь?
— Веселка погибла, бабушка. Главный всадник подарил мне его.
— Эх, Веселка, Веселка…
— Но он велел мне спешить обратно и рассказать, что видела. Его зовут Хафган.
— А я шла за помощью в Обитель Матерей. Если где и могут справиться с недугом Каура, то только там. Если, конечно, еще не слишком поздно.
— Мы можем попробовать поскакать туда вдвоем. Седло мне велико…
— Я думаю…
— Они будут стрелять в Каура стрелами, издалека, чтобы не приближаться…
— Глупости! Глянь вперед. Много ты видишь в такую темень?
— Да, не очень.
— У Каура и его сыновей есть возможность и во второй раз уйти от верной гибели. Но они не будут свободными до тех пор, пока матери не снимут с Каура заклятие. Ты правильно заметила, что тот человек, которого я, старая дура, подобрала на дороге, управляет им. И он может не отпустить его от себя, когда доберется до дома. Или того хуже: прикажет убить сыновей и покончить с собой.
— Что ты такое говоришь!
— Говорю, что знаю. А еще я знаю, что нам лучше поспешить. В Обители Матерей нас примут и выслушают в любое время.
— В Обители Матерей! А как же друзья этих воинов? Им ведь нужно помочь.
— Сомневаюсь. Сколько их было? Человек десять?
— Ну да, ровно десять…
— Значит, никакой подмоги у них там нет. Десяток, он десяток и есть. В крайнем случае один какой-нибудь из их начальников остался дожидаться остальных. Кажется, я даже знаю почему.