После того как Марисса наконец отошла к столу, Джуд наполнил и свою тарелку, затем тоже направился к столу.
Когда же появился слуга с чаем, мистер Бертран вместо чая попросил кофе. Повернувшись к девушке, спросил:
— Может, и вам кофе, мисс Йорк?
Она уже собиралась сказать «нет», но прикусила язык. Многие из мужчин предпочитали кофе, но все леди пили чай, так как считалось, что дамы должны пить именно чай. Марисса все же как-то раз попробовала сделать глоток кофе, но этот напиток ей ужасно не понравился — показался горьким и резким. Однако она снова его попробовала бы… если бы решилась.
Посмотрев на чашку с дымящимся «респектабельным» чаем, Марисса наконец ответила:
— Нет, спасибо. Я лучше выпью чаю.
— Как пожелаете, — с улыбкой сказал мистер Бертран.
Марисса прекрасно понимала, что ей следовало получше познакомиться с этим мужчиной, но получалось так, что едва ли не каждое его слово повергало ее в смущение. И она знала, почему так получалось. Все дело в том, что мистер Бертран… начинал ей нравиться.
А она не хотела, чтобы он ей понравился! И она не станет любить его только за то, что он предложил ей лишний кусочек бекона или глоток «запретного» напитка.
Тут бабушка Офелия поднялась со своего места и направилась к выходу.
— Желаю вам приятного утра, леди Офелия! — громко сказала Марисса.
Глуховатая женщина молча кивнула и вышла из комнаты. И теперь, когда они с мистером Бертраном остались одни, Марисса решила поговорить с ним откровенно — она не умела увиливать и кривить душой. Пристально взглянув на него, Марисса заявила:
— Видите ли, мистер Бертран, мне нелегко об этом говорить, но дело в том, что у меня, в сущности, нет выбора… из-за сложившейся ситуации.
Совершенно ровным голосом — словно речь шла о погоде — он ответил:
— Заверяю вас, вы можете говорить со мной совершенно свободно. Я полностью осведомлен об обстоятельствах дела, и они меня нисколько не смущают.
— Но я… я не понимаю вас. Как такое может быть?
— Мисс Йорк, возможно, ваш брат говорил вам, что мой отец — герцог Уинтроп. А вот моя мать не относится к числу уважаемых женщин.
— Но я полагала…
Марисса в смущении умолкла.
— Моя мать — оплачиваемая компаньонка, если можно так выразиться.
— Компаньонка? У кого?
— У любого джентльмена, которого она пожелает полюбить в тот или иной момент.
— О!.. — Марисса еще больше смутилась. — А я думала… Да, понимаю.
— Мать любила моего отца много лет, но он был не единственный ее поклонник, и она, разумеется, не была его женой. Следовательно, вы можете говорить со мной совершенно свободно. И вовсе не потому, что я просто вежлив. Я знаю, что вы были с мужчиной прошлой ночью. И еще раз повторяю: меня это совершенно не смущает.