Джуд еще больше помрачнел.
— Когда именно? В какое время?
Он невольно сжал кулаки.
Марисса положила руку ему на плечо.
— Джуд, успокойся. Мне действительно надо поговорить с ним. Но я хочу, чтобы ты пошел со мной. Уайт хочет встретиться со мной в десять часов.
— Но о чем тебе с ним говорить? Дорогая, если хочешь, я могу пойти один. Поверь, я сумею убедить его в том, что он должен оставить тебя в покое.
— Нет, я хочу поговорить с ним, — заявила Марисса. — Видишь ли, скоро будет полная определенность. Я не собиралась говорить тебе об этом, но у меня… побаливает живот.
— Тошнота по утрам? — Джуд взглянул на нее с беспокойством.
— Нет-нет, не то. — Марисса покачала головой. — Но дело в том, что через день или два я буду знать все точно. Вот я и подумала: надо именно сейчас серьезно поговорить с Уайтом.
— Да, понимаю, — кивнул Джуд. — Возможно, он оставит тебя в покое, если узнает, что у него никакой надежды не остается. Что ж, договорились. Я обязательно пойду с тобой. Между прочим, сейчас почти десять.
Когда они направлялись к конюшням, Марисса вдруг спросила:
— Джуд, а как ты жил в доме своей матери?
Он с усмешкой пожал плечами:
— Ну, поначалу я ничего не понимал. То есть не понимал, что дом матери особенный. Там, как и в любом другом доме, были слуги, гости, званые вечера… В общем, замечательное место, хотя иногда совсем не идеальное для маленького ребенка. Моя мать частенько отсылала меня в деревню вместе с няней, и мне было очень одиноко без нее. Ведь от матери исходили… тепло, мудрость и веселье.
— Неужели все было так хорошо? — удивилась Марисса.
— Ну, не всегда. Иногда случались потасовки с соседским мальчишкой, называвшим мать различными именами. Но в общем… В общем-то я был в детстве счастлив и любим, — подытожил Джуд.
Марисса внимательно посмотрела на него:
— А что было, когда тебя отправили жить с отцом? Ты ведь воспитывался в его доме, разве не так?
— Да, верно, — пробурчал Джуд, нахмурившись.
Сжав его руку, Марисса прошептала:
— Ах, прости…
Джуд с усмешкой покачал головой:
— Нет-нет, ты не поняла. В целом все у меня было замечательно. Отец женился, когда мне было три года. А когда мне исполнилось восемь, он послал за мной. Моя мать, разумеется, не могла сказать «нет» — ведь он признал меня с самого начала. Между прочим, мать постоянно напоминала мне о том, что я должен быть ему за это благодарен. Так что можно сказать, я в детстве вел жизнь сына герцога…
— А герцогиня? Как она к тебе относилась?
— О, она все прекрасно понимала. Разумеется, она не могла меня любить, но и не была ко мне жестокой. Очевидно, меня спасало то, что я родился до того, как они встретились, — иначе все было бы по-другому. А мои сводные братья относились ко мне как к старшему кузену, и мы были довольно близки. Я мог бы считать себя счастливым, если бы не тосковал по дому.