Повернувшись, Марисса с удивлением посмотрела на Джуда:
— Но ты же не злишься на своих сводных братьев?
— Нет, не злюсь. Но кто-нибудь другой на моем месте, возможно, злился бы.
— Нет, это невозможно. — Марисса покачала головой. — Гарри не такой человек. Он любит нас.
— Ну что ж… — Джуд пожал плечами. — Я просто высказал предположение, вот и все.
Марисса нахмурилась и стала смотреть на огонь; ее очень взволновали слова Джуда. Ей никогда не приходило в голову, что Гарри мог им завидовать, мог злиться на них. Неужели так и есть? Нет-нет, такого просто быть не может.
И тут ее осенило. Снова взглянув на Джуда, она выпалила:
— А как насчет родинки?! Ведь Гарри про нее не знает!
— Ах, да, конечно. Полагаю, что это его алиби, — ответил Джуд.
— Я же говорила, что это не Гарри! — с улыбкой воскликнула Марисса.
Джуд в смущении пожал плечами:
— Дорогая, повторяю: я просто высказал предположение. А твой кузен Гарри… Он вроде бы симпатичный человек, верно? С ним ведь приятно общаться?
— Да, конечно. И он очень нас любит.
— Что ж, пусть будет так, — пробормотал Джуд.
И оба надолго замолчали. Джуд вновь принялся поглаживать ее по спине, а Марисса задувалась об их сложных отношениях. Когда же он поцеловал ее в висок, она прошептала:
— А почему ты не позволяешь мне соблазнить тебя?
Он весело рассмеялся:
— Меня не требуется соблазнять.
— А меня? — спросила Марисса.
— Ну… тебе кое-что требуется, та belle.
«О Господи, конечно, требуется!» — мысленно воскликнула Марисса. Но она не сказала об этом, потому что Джуд, судя по всему, и так все о ней знал.
Чувство неуверенности, терзавшее Джуда все последние дни, наконец-то его покинуло. Конечно, он не стал более уверенным в чувствах Мариссы к нему, но теперь кое-что окончательно прояснилось. Теперь Джуд понял, что Марисса испытывала примерно те же затруднения, что и он, — то есть она не знала, как он к ней относится, и поэтому нервничала, общаясь с ним. Разумеется, она его не любила, но сейчас, в это утро, Джуд твердо решил, что не стоит из-за этого терзаться. Марисса либо полюбит его, либо не полюбит, вот и все.
А что касается ревности… Джуд никогда не понимал ревнивцев и считал их глупцами. Но сейчас он кое-что понял… Нельзя сказать, что он ревновал Мариссу, однако ему очень хотелось сделать так, чтобы она забыла все удовольствия, которые получала в прошлом с другими мужчинами. Но ведь очень может быть, что это его желание и есть ревность, не так ли?
— Глупец, какой же я глупец, — пробормотал Джуд, выходя из комнаты. Действительно, почему он сразу же не понял то, что должен был понять, почему не замечал очевидного?