– Вот и чудно, – кивнул Уиджетт. – А теперь вопрос номер один для всякого шпиона: Оливия, это – всерьез? За этим что-то стоит?
– Я понимаю, к чему вопрос... Почему он звонил с мобильника сказать, что летит в Судан? То есть, если он террорист... Вы ведь про это?
– Я всегда говорила, что никакой он не террорист, – подхватила Сурайя. – Обычный плейбой, слегка замешан в контрабанде, но террористом он быть ну никак не может!
– Ты что-нибудь накопал с этими снимками? – Уиджетт переключился на Скотта.
– Нет. Ничего. Никаких следов связей с «Аль-Каидой».
– Я, может, упустила одну деталь... – осторожно начала Оливия.
Скотт пристально посмотрел ей в глаза:
– Ну, что такое?
– Выясните-ка, кто у него мать. Думаю, что она из Европы, может, имела какое-то отношение к Голливуду... Отец, видимо, был из Судана или Египта, а мать – явно европейского происхождения. Я почему-то думаю, она умерла, когда он еще был ребенком...
– Почему ты вдруг об этом заговорила?
– Ну... Он упоминал о матери в разговорах... И когда он был со мной, иногда проскальзывало что-то такое... Будто я кого-то ему напоминаю. А потом, когда мы прощались на Роатане, он... – Оливия состроила гримасу. – Он взял мой палец в рот и принялся его сосать. Причем, не намекая на секс, а как-то... Как поросенок титьку сосет, что ли...
– Что за черт! – пробормотал Скотт Рич.
– Еще есть что-нибудь? – спросил Уиджетт.
– Да. Еще одна важная подробность. Он алкоголик.
– Что?!
Четыре пары глаз ошалело уставились на нее.
– Он алкоголик. Он сам не знает, но это алкоголизм.
– Но он же мусульманин! – возразил Скотт Рич.
– Он такфир, – покачала головой Оливия.
Было решено сделать перерыв на обед. Покуда остальные собирали вещи, Оливия в изнеможении положила голову на стол. В сознании все еще крутился телефонный разговор с Феррамо, Краем глаза она заметила, что напротив присел Уиджетт. На его лице было несколько брезгливое выражение. Профессора окружала этакая аура непроходящего недовольства миром, в котором ему выпало жить. На Оливию это действовало освежающе.
– Знаете ли, мисс Джоулз, в нашем деле честность, что муха в бокале вина. А Вы вся такая честная... – произнес Уиджетт каким-то старчески-надтреснутым голосом. Голубые глаза профессора были холодны, как форель в горной речке. Вдруг в них мелькнули бесовские искорки. – Именно поэтому Вы – прирожденная шпионка. – Он склонился к столу, ноздри его затрепетали: – Только когда человек тебе доверяет, ты можешь его предать!
– И так тошно... – поморщилась Оливия.
– Вот и чудно! – усмехнулся Уиджетт. – Главное: не верьте, когда Вам хорошо. А тем паче будто Вы – хорошая. Знаете, что происходит с хорошими людьми? Их очень быстро портит вера в то, что они такие хорошие... Хуже нет ловушки. Грехи, грешки и прегрешения – стоит человеку с ними справиться, как он становится чертовски горд собой. И тут начало конца: гордыня справится с ним самим, он и глазом моргнуть не успеет. Знаете, как это бывает? Сперва человек решает, что он хороший, потому что совершает хорошие поступки. А потом начинает верить, что все, совершенное им, просто прекрасно и другим быть не может, он ведь такой распрекрасный! А потом получаем Усаму бен Ладена, взрывающего небоскребы, и Тони Блэра, отдающего приказ о вводе войск в Ирак.