– Помоги, – выдохнул он. – Habitibi, помоги.
Она выхватила из чудо-лифчика стилет и приставила его к горлу Феррамо, как этому ее обучали, прямо к сонной артерии.
– Код, – прошипела она и слегка уколола лезвием, – Какой тут дверной код?
– Забери меня отсюда.
Несколько секунд она с удивлением глядела на него:
– Хорошо. Если будешь паинькой.
Феррамо еле ворочал языком. Как ему тут поможешь? И вообще, раньше надо было думать, зачем он ее сюда приволок?
– Говори код, – не отставала Оливия. – И давай поживее, а то прирежу.
– Два четыре шесть восемь, – он чуть дышал.
– Два четыре шесть восемь? – возмутилась Оливия. – Не слишком ли просто? Получается, он одинаковый у обеих дверей?
Феррамо мотнул головой и прохрипел:
– Ноль девять одиннадцать.
Оливия вытаращила глаза. «Невероятно».
– Пожалуйста, сакр, не бросай меня. Лучше прикончи. Нет мочи это выносить, сплошные муки и унижения.
Секунду поразмыслив, она запустила руку себе за пазуху и из второй чашечки лифчика извлекла шприц с транквилизатором.
– Придется немного потерпеть, – изрекла она, заметив, как в его глазах метнулся ужас. Она задрала подол его джеллабы и нажала на поршень, выпуская пузырьки воздуха.
– Вот и все, – проговорила Оливия материнским тоном, втыкая иглу ему в ягодицу.
Транквилизатор оказался быстродействующим. Она набрала 2468 и вытащила Феррамо на волю. Но прежде, чем двери сомкнулись, она догадалась скинуть сандалии и просунуть их между створками так, чтобы остался просвет дюймов в шесть – слишком узкий, чтобы мог протиснуться человек, но вполне достаточный для того, чтобы просочилась вода. Ухватив здоровой рукой затихшего Феррамо за джеллабу, она подтащила его к следующим дверям и набрала комбинацию 0911. У нее отлегло от сердца, когда двери открылись, и перед взором предстали залитая светом пещера, экипировка для подводного плаванья и квадратик, в котором плескалась морская вода. На сей раз она сунула в двери ласты.
Оливия сбросила с плеч бурнус и на секунду заколебалась, одолеваемая сомнениями. Что лучше: идти в воду прямо так, добраться до берега, а потом будет видно, или надеть акваланг? Она взяла жилет, пояс для ныряния, кислородные баллоны, получился полный комплект.
Ступив в воду, она обернулась назад, чтобы взглянуть на Феррамо. Жалкий и помятый, он спал, как грустный ребенок. Оливия дала волю воображению и представила себе сильных мира сего – американцев, британцев, арабов – в образе обгадившихся малых детей. Наглых и заносчивых американцев, мечтающих стать звездами бейсбола; спесивых британцев, носящихся со своими привилегированными школами и считающих себя святее Папы Римского; потерянных, закомплексованных арабов, устраивающих нелепые буйства, поскольку нет ничего страшнее потери лица.