Но у женщины отнялся язык и подкосились ноги, так что Витька вынужден был помочь ему: они подхватили женщину под руки и потащили вглубь квартиры — на всякий случай подальше от двери. Помертвелыми черными глазами она смотрела на Валю. Он бросил ее на паркет, продолжая зажимать ей рот, для чего нагнулся низко над ней, возбужденно, из своего согнутого положения, осматривая комнату.
Витьке сделалось плохо, он затрясся — не от страха, а из-за внутреннего обмирания — и отступил в сторону.
Женщина пошевелилась, до этого ее руки безжизненно лежали вдоль тела, она не пробовала сопротивляться. Валя надавил ей на плечо свободной рукой; живая плоть шевелилась. Его взгляд уперся в заголенные ноги. Юбка задралась, и был виден край белых трусиков, нереально белых и чистых, и дальше, до щиколоток, лежали открытые перед ним стройные, в меру полные, дикий аппетит возбуждающие ноги.
Целиком распростертое тело — и хрупкое плечо под рукой — было у него во власти. Он перестал помнить себя и окружающее.
— Валя, — позвал Санька, нарушая строжайший уговор не называть друг друга по имени. — Валя, а мне?..
— Иди держи! Дундук!.. — хрипло выкрикнул Валя. Алик стоял, так же как Санька наблюдая за его борьбой, женщина сжимала ноги и пробовала повернуться на живот, а руку от ее рта он не мог отнять, потому что сразу же возникал неженский, вообще нечеловеческий крик. — И ты иди! Быстрей, гад!.. чего ты тянешь?!
Он лег на нее, придавливая своим телом. Санька взял ее руками за лицо и за горло, не давая кричать и вырываться. Алик помогал раздвинуть ноги. К тому времени, когда Валю передернуло судорогой удовольствия, женщина затихла.
Он поднялся, ошалело глядя на товарищей, застегнул брюки.
Алик в своем платке, закрывающем лицо, смотрел неотрывно перед собой: белые ляжки женщины словно светились внутренним белым светом, низ живота с аккуратным темным треугольником, вершиной уходящим вниз, в междуножье, был сказочно доступен и притягателен. Алик задышал шумно и стал, торопясь, расстегивать пояс, дернул вниз молнию.
И тут они услышали негромкий, но въедливый, на одной ноте, вой. Первым движением Вали было броситься на женщину и зажать ей рот.
Алик замер, держа свою молнию двумя пальцами.
Витька, который обшаривал квартиру, пока они тут резвились, которого ничто на свете не интересовало, кроме зелья, и ничто не могло напугать, кроме отсутствия зелья, — заглянул в комнату, с трясущимися ногами и руками, испуганно посмотрел, откуда вой.
Санька, тараща бараньи глаза, показывал обеими руками на женщину и выл с каким-то остервенением, и что-то хотел объяснить, отчаянье, злоба, ужас смешались во взгляде.