— Нет, почтенный На-Цин, — успокоил старика с легкой улыбкой Хун-Ахау, — я никого не видел, да и купальни бога мы не знаем. Мы же никогда не были в этой местности!
— Это хорошо! — глубокомысленно заметил старик. — А то Иш-Кусам прибежала в селение страшно испуганная и сказала мне, что около купальни Тохиля бродят какие-то чужие люди. Я сразу собрал сыновей и отправился разыскивать дерзких нарушителей нашей святыни.
Хун-Ахау отметил про себя, что девушка не призналась старику в том, что произошло около купальни в действительности. И это обрадовало его, словно между ним и Иш-Кусам протянулась какая-то связывающая их ниточка. А как подходит этой девушке ее имя. Юноша припомнил ее быстрые, стремительные движения. Действительно, она походила на ласточку!
К концу беседы они вступили в селение. Оно напоминало Хун-Ахау его родную деревню, и сердце мучительно сжалось. Как неизгладима память о родине в душе каждого человека, и как его тянет в родные места, как бы ни хорошо ему было на чужбине! Простые хижины, крытые пальмовыми листьями, тропинки, протоптанные босыми ногами среди упрямой травы, казались юноше не только роднее, но и красивее тикальских дворцов и покрытых гладким цементом дорог. Между хижинами сновали маленькие молчаливые собачки — значит, голода здесь давно не было. И Хун-Ахау принял окончательное решение: просить у батаба разрешения остаться здесь, в этом тихом селении, и жить жизнью земледельца, жизнью своих предков. В том, что такое решение придется по душе и Ах-Мису, Хун-Ахау был уверен.
Батаб селения Чаламте, невысокий, тучный, задыхающийся после каждой сказанной фразы человек, встретил так неожиданно появившихся у него чужеземцев спокойно и приветливо.
Хун-Ахау совсем не хотелось испытывать эту приветливость или навлечь на себя и своего спутника неудовольствие батаба. Поэтому его повествование о прошлом мало походило на точный отчет. Юноша сообщил Кавоху (так звали батаба), что он и его брат Ах-Мис находились в числе воинов, сопровождавших большой торговый караван, отправившийся из Тикаля на побережье за солью. В горах, ночью, на них напали, караван был разграблен, а он тяжело ранен. Брату удалось его спасти и выходить. Они долго скитались в горах, потеряв направление. Но потом к ним неожиданно пришла удача: они нашли в русле горной речушки несколько кусков нефрита… Вот самый большой и красивый…
Хун-Ахау вынул из мешка большой кусок нефрита, подал с поклоном Кавоху. Глаза батаба блеснули. Он быстро схватил камень, взвесил его на руке и сказал значительно: