— Как спал Лёша. Я сейчас тебе перекусить соберу, — это вызвало у меня новую бурю неудержимого смеха. — Ты чего, ты чего?!
— Спасибо хорошо спал. А вы? Кошмары не мучали? Видели бы вы свои рожи, — немного успокоившись и отдышавшись, сказал я. — Сидите здесь как две клуши на насесте и шепчетесь. Удивлён, как вы оба ещё не смылись отсюда. Закатали бы подолы и валили на все четыре стороны. Обосрались воины?
При последних словах поднялся и Андрей, он нахмурился и готов был кинуться на меня с кулаками. Монах встал между нами, и поднял вверх руки, призывая обоих к благоразумию.
— Эй, ну-ка тихо оба.
Я вновь засмеялся. Андрей дернулся в мою сторону. Я чуть наклонил голову, приземлил насколько можно корпус и приготовился ответить ударом на удар.
— Тихо я сказал! — Повысил голос Монах. — Андрей сядь, сядь! Быстро! Лёша! Алексей! Успокойся, приди в себя. Что ты говоришь?
— Действительно, что я такое говорю? Чушь несу не более того. Что можно ещё от меня ожидать? Лучше послушаем тебя Монах. А командир? Может, вернёмся к разговору в подвале? И на этот раз постарайся не вешать мне на уши лапшу, и уж если продолжишь врать, делай это хотя бы правдоподобно. Где меня нашли? Когда? Кто навёл, если это не было случайностью? Где ещё трое из группы? И главное я хочу знать кто твой человек в ГГО.
Оба замерли.
— Немедленно! — Рявкнул я.
Монах устало обрушился на стул, загнанно посмотрел на меня исподлобья и попросил:
— Давай для начала позавтракаем?
— Давай, — согласился я и занял свободный стул.
Честно говоря, я сам не ожидал от себя подобной филиппики. Так часто бывает, нечто глубоко сидящее внутри и казалось, надёжно там спрятанное вдруг вырывается наружу по одному едва уловимому знаку, и сдержать прорвавшийся поток уже нет никакой возможности. Тебя закручивает в водовороте, бросает во все стороны и бьёт о каменные пороги. Ты захлёбываешься от приступа смешанных чувств, ярости смелости и чего-то ещё — пьянящего и развязывающего тебя язык до такой степени, что самому в какой-то момент становиться страшно до обморока, а остановиться нет никакой возможности. Будто бесстрашно падаешь в бездну, испытывая при этом головокружительное счастье — настоящее, без подделки!
Андрей ещё не отошел от вспышки гнева он косился на меня и в любую минуту был готов вступить в словесную перепалку, или пустить в ход кулаки. К нему в отличие от Монаха я не испытывал злости — захотелось как-то извиниться перед ним и наладить прежние добрые отношения.
— Как рука? — Спросил я его.
Андрей тут же потеплел, поднял над столом правую руку, задрал рукав, и наглядно продемонстрировал насколько хороши его дела. Он несколько раз сжал и разжал кисть, покрутил ею в разные стороны. Место нахождения бывшей страшной раны выдавал лишь участок совершенно белой лишённой загара кожи, не осталось даже шрама.