— Бедный Ойстер действительно не попал в число ее любимчиков, — с улыбкой сказал Вильерс.
Элинор подумала, что по отношению людей к бессловесным животным можно судить и о них самих, однако промолчала.
— Когда я думаю о том, чтобы жениться на вас... — начал Вильерс.
— ...вы представляете: нас двоих в супружеской постели, и вы даже не прочь затащить меня туда раньше времени, — продолжила за него Элинор.
Наступила неловкая пауза.
— Я никак не могу себе этого позволить, — сказал Вильерс. — Хотя и думаю о вас ранним утром и поздней ночью и даже в промежутке между ними.
Элинор захотелось распахнуть свое полотенце и прильнуть к нему, но она помнила, как печально закончилась ее первая любовная привязанность, и очень боялась навредить себе.
— Я поклялся себе самому, что найду лучшую мать своим детям, — сказал Вильерс. — Сегодня вечером Лизетт так мило возилась в детской с моими крошками. Девочки потянулись к ней. Я спросил Лизетт, как бы она чувствовала себя в обществе с моими детьми, смогла бы она представить их должным образом и быть им защитой.
— И что же она вам ответила? — спросила Элинор.
Хотя ей и хотелось крикнуть: «Ты что, помешался на этой Лизетт?!»
— Она сказала, что научила бы их не обращать внимания на разных глупцов, — ответил Вильерс. — Научила бы жить так же беззаботно, как она сама.
Внутри у Элинор все болело и кричало, но она сдержала себя.
— Лизетт действительно не придает значения условностям, — спокойно сказала она.
— Она словно предназначена стать матерью моих детей, — сказал Вильерс.
— В таком случае вы свободны, ваша светлость, — сказала Элинор. — Я не считаю, что мы связаны. Всему виной нелепая ситуация. Я хотела защитить вас от моей матери, хотя скорее просто хотела позлить ее. Иногда я чувствую себя слишком усталой от ее диктата.
Наступила пауза.
— Черт побери! — произнес он, наконец. — Я решительно ничего не понимаю.
Преодолев расстояние в два шага, разделявшее их, он обвил ее шею руками и уткнулся в ее волосы. Она чувствовала тяжесть и тепло его тела. Потом он взял ее лицо в свои ладони, и она провела языком по его губам.
— Привет, — прошептала она.
— Назови мое имя, — прошептал он.
— Люцифер!
Он улыбнулся и поцеловал ее. Медленно, нежно, требовательно и страстно. Он был мастером поцелуев, и он был ее... мастером. Одним незаметным движением он потянул за край полотенца...
— Леопольд! — вскричала она.
— Ах, ты вспомнила! — Он выглядел моложе и красивее в этот момент. Его волосы рассыпались, и он казался менее одиозным.
Его пальцы рисовали кружок в самом низу ее спины, отыскав странную дырочку в полотенце. И откуда только она там взялась?