Но это был именно он, это его коготки царапали сейчас паркет. Как он пробрался в парадный обеденный зал?
— О нет! — не выдержав, вскричала она.
Лизетт, сидевшая рядом с отцом, вскочила на стул и пронзительно завизжала.
Элинор попыталась поймать щенка, но не успела.
Ойстер прыгнул на стул к самым туфелькам Лизетт так проворно, словно у него выросли крылья.
— Он пытается укусить меня! — вопила Лизетт.
Энн позже вспоминала, что щенок с восторгом облизал ее туфлю и, казалось, хотел продолжать в том же духе.
Каковы бы ни были его намерения, но уже в следующую секунду Лизетт, преисполнившись отвращения, сгребла его в охапку и с силой, неожиданной для такой хрупкой леди; швырнула прочь от себя. Щенок перелетел через весь парадный стол и со стуком шмякнулся о стену, а потом, бездыханный, растянулся рядом.
Секунды текли очень медленно, как мед, капающий с ложки.
— Доченька! — вскричал вне себя герцог Гилнер.
Лизетт, остывая, испускала последние взвизги и дрожала.
Элинор, не помня себя, опустилась у стены возле распластанного палевого тельца щенка, прижимая к своим щекам его безжизненные толстые лапки. Он казался бездыханным. Она не знала, как сдвинуть его, чтобы не повредить.
Тогда Вильерс осторожно подложил свои широкие ладони под его шейку и тельце.
— Мы отнесем его в библиотеку, — сказал он, выпрямляясь.
Наверное, он все-таки глянул ненароком на Лизетт.
— И не смей смотреть на меня так! — выкрикнула она. — Ты не имеешь права так смотреть!
— Я не смотрю, — ответил Вильерс.
— Нет, ты смотришь, ты смотришь на меня точно так же, как твой бастард-сынок!
Гости обменивались ехидными улыбками, с нетерпением ожидая, что будет дальше. Но Вильерс молчал, прижимая к груди несчастного щенка. Энн поднесла платок к щекам Элинор.
— Это ты во всем виноват! — вскрикнула Лизетт, повернувшись к отцу.
Тот вскочил.
— Успокойся, Лизетт, — произнес он.
— Ты один виноват в том, что произошло, — не унималась Лизетт. — Он украл моего ребенка, моего малыша. — Ты ужасный человек! — снова обернулась она к отцу. — Гадкий похититель малюток у их несчастных матерей!
Резкий голос леди Маргерит прервал эту тираду.
— Не смей так разговаривать с отцом, Лизетт! — крикнула она. — Это ты приказала убрать ребенка от тебя, потому что он, видите ли, плохо пахнет в своих пеленках и хнычет по ночам.
— Это ложь! — вскричала Лизетт. — Вы все лжете!
Рука леди Маргерит сдернула Лизетт вниз на стул и, схватив за подбородок, приподняла ее лицо.
— Смотри мне в глаза! Это ты сказала твоей матери, что нужно избавиться от этого ребенка. Моя бедная сестра так никогда и не оправилась от этого удара. Она со слезами передала младенца на руки его отцу, зная, что он сможет лучше позаботиться о нем. Ты бы только разрушила жизнь собственного сына. И никогда, слышишь, никогда не смей порицать других за это!