Он усмехнулся, разглядывая ее:
— Я мог бы солгать, сказать, что сочинил сейчас, но не хочу вам лгать. — Он снова наклонил к ее губам бокал. — Мед иблийских пчел по сравнению с этой жидкостью, в которую ты окунула свои губы, покажется горьким.
— Что это за Иблия? — заинтересовался Вильерс.
— Это где-то на Сицилии, — ответил Роланд.
Элинор растерянно моргнула, она уже почти увязла в той сладкой паутине, которую он сплел вокруг нее.
— Вы непременно должны прочесть мне всю оставшуюся часть поэмы, — сказала Элинор.
— Боюсь, она не предназначена для этого ужина, — ответил Роланд, коснувшись ее запястья. — Вы знаете, леди Элинор, эта голубая вена... она ведь ведет к вашему сердцу.
— Да? Но как же мне узнать всю вашу поэму, сэр Роланд?
— Я тоже хотел бы ее узнать, — снова вмешался Вильерс.
Роланд отдернул руку от ее запястья так поспешно, словно обжегся. Элинор с досадой взглянула на Вильерса.
— Эта поэма является моей свободной версией «Ромео и Джульетты», — сказал Роланд. — Я не хочу читать ее здесь, потому что очень многие находят поэзию скучной. Все мои домашние находят скучной мою поэму.
— Слишком витиеватый стиль, — сказал сквайр Фестл, — слишком цветисто на мой вкус, хотя его и публикуют.
— Публикуют? — негодуя переспросила герцогиня Монтегю.
— Вы незнакомы с литературным миром, — ответил ей сквайр, — поэтому вас удивляет, что люди из общества публикуют свои стихи. Те, кто публикует свои поэмы, вовсе не стыдятся этого. Стыдно быть неопубликованным и непризнанным.
— Хм-м, — выдавила из себя герцогиня вместо ответа.
— Мой сын был посвящен в рыцари в прошлом году за свою поэму, — с гордостью продолжил сквайр.
— Настоящий трубадур, — сказал Вильерс, оставляя всех гадать, похвала это или оскорбление.
— Роланд сочинил чудесную элегию на смерть принца Октавиуса в прошлом году, — пояснил сквайр. — Королю она так понравилась, что он вызвал Роланда в Букингемский дворец и посвятил в рыцари.
Роланд застенчиво опустил свои длинные, загибающиеся вверх ресницы, которые с самого начала заметила Элинор. Он был чуть более застенчив, чем ей бы хотелось. Энн предупреждала ее, что она должна обуздывать свои желания. Но она, вероятно, переусердствовала с шампанским. А чуть раньше еще и с ромовым пуншем.
— В таком случае почитайте нам что-нибудь, — милостиво предложила герцогиня, смягчившись. — Но только не про принцессу Амелию, не хочу слышать ничего печального, — предупредила она.
— Могу предложить вам отрывок из «Ромео и Джульетты» — сцену, когда он карабкается в ее окно, — сказал Роланд, взмахнул рукой и слегка задел Элинор. — «Приходи, пока пение жаворонков не возвестило о конце ночи», — говорит Джульетта. А он отвечает, что приготовил лестницу из алого шелка, увитую жемчугом, чтобы подняться к ней.