Серьезные изменения произошли в религиозной жизни и идеологии Египта. Аменхотеп III продолжал строительство в Фивах. В то же время к югу от Карнака, близ современного Луксора, он возвел новый обширный храмовый комплекс – Ипет-ресит (досл. «Южный покой»), где образ царя чтился намного больше, чем в Карнаке. Изображениям фараона, как статуям истинных богов, стали поклоняться в египетских храмах в Нубии (в современном Солебе), а затем и в самом Египте (в Мемфисе и, по-видимому, в Фивах). Большое значение для укрепления царского культа имели хебседы – праздники в честь юбилея правления Аменхотепа III, которые он справил несколько раз в 1372–1365 гг. до н. э. Наконец, именно в его царствование, как бы в противовес столичному культу Амона-Ра, распространяется почитание бога солнца под его исконным древним именем Ра-Харахте («Ра-Хор горизонтный», т. е. находящийся на линии небесного свода, соединяющей точки восхода и заката), а также под именем Атон (египетское обозначение видимого на небе солнечного диска).
Изменения в самосознании египтян в начале Нового царства
Большие изменения в жизни и самосознании древних египтян произошли уже в гиксосское время. Как уже указывалось, прежде всего это были перемены военно-технического характера (появление конного дела и флота), однако этим не ограничилось. Борьба с гиксосами и необходимость удерживать свою сферу влияния в Азии привели к серьезным изменениям в официальной идеологии Египта и общественном сознании египтян.
Именно при гиксосах Египет впервые в своей истории на опыте ощутил, что другие народы могут быть по меньшей мере не слабее, а то и сильнее, чем египтяне, а благодаря разветвленным связям гиксосской державы в Средиземноморье и Африке увидел себя частью необычайно многообразного мира. Победив гиксосов, Египет оказался в непрерывном военно-политическом противостоянии с великими державами Передней Азии.
Характерно, что, вопреки представлению о себе как о сакральных правителях не только Египта, но и мира, фараоны XVIII династии в переписке с государями Митанни и касситской Вавилонии, которая велась клинописью на аккадском языке, были вынуждены именовать их тем же титулом, что и самих себя, невольно признавая равенство с ними. Все это должно было привести к некоторому снижению в восприятии египтян роли их страны в мире – и это притом, что победы над чужеземными врагами стали занимать в обосновании власти фараонов несравненно большее место, чем прежде!
В III – 1-й половине II тыс. до н. э. египетские цари почти никогда не участвовали в войнах лично. Когда какие-либо тексты описывали войны Египта против своих соседей, победа в них обычно изображалась как дело нетрудное и заранее предопределенное, ввиду божественного происхождения и сакрального характера власти египетского царя. В текстах эпохи Нового царства Секененра и Камос предстают отнюдь не столь уверенными в победе. Секененра в упоминавшейся легенде о состязании в хитроумии с гиксосом Апопи II и вовсе стремится избежать военного столкновения с ним, прекрасно зная свою слабость. Камос же, доказывая собственным вельможам необходимость борьбы с гиксосами, говорит, что без этого не сможет стать подлинным сакральным царем, но вовсе не утверждает, что добьется в этой борьбе успеха. Далее мотив спора царя со своим окружением, которое исполняет при нем роль своеобразного штаба, становится стандартным приемом военных текстов XVIII династии: вельможи в начале кампании или накануне решающего сражения призывают фараона к чрезмерной осмотрительности и осторожности, а он отвергает этот совет, исходя из того, что риск, при должном искусстве полководца, есть залог победы.