— Насчет Тайры Рагнарсон.
Это удивило Текиля, и он некоторое время молчал. Потом сообразил, что, конечно, я знал ее в детстве.
— Милейшая Тайра, — саркастически проговорил он.
— Она жива?
— Предполагалось, что она станет женой Свена.
— И она действительно стала его женой?
— Ясное дело, ее силком загнали к нему в постель, — засмеялся Текиль. — Но Свен к ней даже не прикоснулся. Он боится Тайры. Поэтому ее заперли подальше, и Кьяртан интересуется тем, что она увидела во сне.
— Это еще почему?
— Через нее говорят боги. Так считает Кьяртан.
— А ты что думаешь?
— Я думаю, что эта сучка безумна.
Я уставился на него сквозь огонь.
— Во всяком случае, Тайра жива?
— Если только это можно назвать жизнью, — сухо произнес он.
— Говоришь, она безумна?
— Она постоянно режет себя, — сказал Текиль, проведя ребром ладони по своей руке. — Она завывает, режет себя и сыплет проклятиями. Даже Кьяртан ее боится.
— А Свен?
— Он от нее просто в ужасе. Свен хочет, чтобы она умерла, — поморщился Текиль.
— Так почему же она до сих пор жива?
— Потому что собаки ее не трогают, — ответил Текиль, — и потому что Кьяртан верит, будто Тайра владеет даром прорицания. Она сказала, что мертвый воин его убьет, и он ей почти поверил.
— Мертвый воин и вправду однажды убьет Кьяртана, — заявил я. — А завтра он убьет тебя.
Текиль спокойно принял свою судьбу:
— Ветви орешника, я полагаю?
— Да.
— И в моей руке будет меч?
— Если хочешь, в обеих руках по мечу, потому что мертвый воин все равно убьет тебя.
Он кивнул, потом закрыл глаза и снова прислонился к стене.
— Ситрик, — сказал он, — родной сын Кьяртана.
Я вспомнил мальчика, взятого в плен вместе с Текилем.
— Он брат Свена? — спросил я.
— Сводный брат. Мать Ситрика была рабыней-саксонкой. Кьяртан отдал ее на растерзание псам, заподозрив в том, что она хочет его отравить. Может, она и вправду пыталась это сделать, а может, у него просто разболелся живот. Но, как бы то ни было, он скормил несчастную женщину псам. Он пощадил Ситрика только потому, что Ситрик — мой слуга, и я просил за него. Он славный мальчик. Ты бы сделал доброе дело, если бы оставил его в живых.
— Но мне нужно восемь голов, — напомнил я.
— Да, — устало ответил он. — Я понимаю.
От судьбы не уйдешь.
* * *
Аббат Эадред хотел повесить четырех пленников. Или утопить. Или задушить. Словом, он хотел для них бесславной смерти.
— Эти негодяи напали на нашего короля! — неистово воскликнул он. — И они должны умереть самой низкой и бесславной смертью!
Он продолжал повторять это с редким пылом, но я только пожал плечами и сказал, что пообещал Текилю достойную смерть, ту, что поможет ему отправиться в Валгаллу, а не в Нифльхейм. Эадред уставился на мой амулет-молот и завизжал, что в Халиверфолкланде не может быть милосердия к людям, напавшим на избранника самого Кутберта.