У Ларк не было нужды спрашивать какую. Она поняла, что речь идет о дружбе Сьюзан с Грумом.
Она привела Дома в следующую субботу.
— Вот он, — сказала она.
Мужчины посмотрели друг на друга.
— Привет, — сказал Дом.
Возможно, он нервничал, но не показывал виду.
Карл также казался сдержанным, но Ларк понимала, что он слишком растроган, чтобы тут же начать разговор. Дом сел в кресло возле кровати.
— Мне жаль, что ты болен, — сказал Дом. — Если я чем-то могу помочь, скажи мне, хорошо?
— Хорошо.
В золотисты глазах Дома светилось сострадание.
— Мне жаль, что нам потребовалось столько времени, чтобы встретиться. Эта встреча должна была состояться много лет назад.
— Да, наверное.
Последовала неловкая пауза. Ларк стояла спиной к мужчинам, смотря в окно.
— Я сожалею о смерти твоей матери, — произнес Карл.
— Я тоже.
— Мне очень хотелось увидеть ее снова. Я бы чувствовал себя совсем иначе, если бы увидел ее, поговорил с ней, всего лишь раз — один только раз, прежде чем… — Он говорил так тихо, что его почти не было слышно. — Моя проклятая гордость.
Дом откашлялся.
— Я, собственно, не знаю, что произошло между тобой и мамой. Она передала мне только то, что говорил ей Джастин, а это было много лет назад. Ларк утверждает, что он лгал. Ты не мог бы рассказать мне правду?
Карл улыбнулся, отчего все лицо его осветилось.
— С той минуты, как ты родился, я хотел, чтобы ты выслушал меня.
— Ларк рассказала бы мне, если бы я разрешил ей.
Она повернулась, и Дом протянул ей руку. Ларк подошла и встала позади него, положив руки ему на плечи. Пока Карл рассказывал свою историю, Дом играл ее пальцами, на которых не было ни одного кольца.
— Мне стало так обидно на твою мать, когда я узнал, что она поверяла россказням Джастина Грума, — завершил Карл свой рассказ. — Она разорвала нашу помолвку и только тогда попросила объяснений. Она была зла и расстроена, но я не смог простить ее. Если тебе не довелось испытать такой горечи, которую испытал я, молю Бога, чтобы тебе никогда не довелось узнать это.
— Я испытала это, — понимающе сказала Ларк.
Продолжая играть ее пальцами, Дом сказал:
— Мне кажется, что в значительной степени страданий можно было избежать, расскажи ты обо всем сразу. Разговор — великая вещь. И даже простое письмо. Всего лишь средство общения, в котором все можно выяснить. Мне было бы тяжело жить в неведении, как прожила жизнь моя мать.
— Если бы мне пришлось прожить жизнь заново, — сказал Карл, — я бы прожил ее так, как говоришь ты. Я бы дал волю словам.
— Благодаря Ларк незадолго до смерти моя мать узнала правду, — произнес Дом.