— Куда пропала Маргерит?
— Не уклоняйся от нашей темы.
— Я как раз и хочу уклониться от этой темы.
Его изящно очерченный рот дернулся, и ее охватило отчаяние.
— Наверное, понеслась к этому греку-миллионеру, чтобы опередить Клэр.
— Но у Маргерит есть муж!
— Угу! Ты бы этого не сделала, будь ты замужем, верно?
— Нет.
— И не убежала бы с чужим мужем? — выспрашивал он.
— Нет. Если бы знала, что он чей-то муж, — уточнила она.
— А был такой?
— Да. Но я не знала. Правда не знала, — с серьезным лицом проговорила она. Она действительно не знала. Он казался таким милым, простым. Она думала, что любит его. Думала, что и он ее любит. А потом на пороге появилась его жена, и Франсин почувствовала, что ее неслыханно предали. С тех пор она боялась каких бы то ни было связей. — Я думала, он меня любит, а это было не так. Но я не знала, что он женат.
Он прижал палец к ее губам и кивнул. Он ей верил.
— Я не женат, — тихо сказал он.
— Нет?
— Нет.
Наконец она подняла на него взгляд и простодушно сказала:
— У тебя глаза улыбчивые.
— Правда?
— Да.
— Наверное, мне есть с чего улыбаться. Верно? Я тебе нравлюсь?
— Да, — пробормотала она. За такого мужчину жизни не жаль.
— Но ты не хочешь, чтобы тебя обидели. И думаешь, что я меняю женщин как перчатки. Нет. Клэр пыталась припереть меня к стенке, потому что она не была моей.
— Но ей хотелось…
— Угу. Она не замужем, привлекательна, а поскольку я не люблю приемов и вообще малообщителен, то подумал, что она, возможно, не откажется быть за хозяйку и поможет создать нужное настроение. Я в этом деле не мастер, — добавил он с кривой усмешкой. — Но если ты не сойдешь со мной в Везене, я поеду с тобой обратно в Париж. Впрочем, там нам вряд ли удастся уединиться, а мне кажется, нам это нужно. И лучше бы никто не знал наших имен… Если только ты не любишь, чтобы тебя разглядывали, как золотую рыбку в аквариуме.
Она покачала головой.
— Тогда позволь мне… ухаживать за тобой. Дай мне возможность тебе доказать, что я не всегда высокомерен, груб и нелюдим. Остановимся в отдельных номерах. Даже обедать будем за отдельными столиками, если захочешь, — проговорил он с улыбкой.
Она снова покачала головой.
— Не надо отдельных столиков. Я не люблю есть в одиночестве.
— Так ты согласна? — настаивал он.
С озабоченным лицом, на котором не было и следа надменности, неприступности, не было ничего, кроме нерешительности, она вздохнула.
— Малли писала, что мне посчастливилось. Признаюсь, тогда я подумал, что она язвит, но теперь… Сказала же она тебе, чтобы ты приятно провела время. Даже заставила дать слово… Может быть, вот для чего она отправила тебя в эту поездку — чтобы ты встретилась со мной.