Саша прислушался. Из-за плотного полога доносилось негромкое пение. Это была одна из тех песен, что поют погонщики оленей во время долгого перехода. Белов вскочил и выглянул на улицу. На траве перед юртой сидел Павел Тергувье. Он курил короткую глиняную трубку. Невдалеке паслись пять оленей из табуна дедушки Они — выигрыш Белове.
— Павел! — хриплым от сна голосом позвал Александр. — Где Иван Пинович?
Тергувье неопределенно махнул рукой.
— Рультетегин тундра ходи. Он долго с люди не живи.
— Когда он ушел? Ночью? — удивился Белов.
Тергувье удивился еще больше — его недогадливости.
— Для Рультетегин нет день и нет ночь. Он не смотри глазами.
Саша огляделся. Над бескрайним простором вставало огромное светило. Солнце было круглым и пористым, как апельсин; от его яркого света болели глаза.
— А это что? — спросил Белов.
— Твои олешка, — ответил Павел. — Теперь ты их с собой забери, однако.
Белов задумался. Вчера в азарте борьбы он поступил не совсем красиво — подарил Тергувье чужую вещь. Нет, хочешь не хочешь, а портсигар надо вернуть.
— Павел, — сказал он, — давай меняться.
Тергувье оживился.
— Однако, давай. Что хочешь менять?
— Этих оленей из табуна дедушки Они — на портсигар.
Павел задумался. Он молча курил и пускал дым колечками.
— И еще — твой ботинки на мой торбаса, — накинул цену Тергувье.
Для Белова это был лучший выход из положения. Он немного поломался — для виду, а потом согласился. В результате обе стороны остались довольны.
Белов получил назад портсигар и удобные торбаса из оленьих шкур, расшитые бисером.
— Рультетегин говори: «Павел, передай мельгитанин мои слова!», — сказал Тергувье, ловко справляясь с длинными шнурками.
— Он велел мне что-то передать? — удивился Белов. — Что?
— Два вещь. Рультетегин говори: «Мельгитанин, снова оседлай Сэрту и тогда будешь победи».
— Снова оседлай Сэрту? — переспросил Белов. Что бы это могло означать? — недоумевал он. Но недолго — «пройдет время, и ответы найдутся сами собой…» — вспомнил Саша. — Что еще?
— Рультетегин говори, ты — отец двух великих воинов, Петр и Павел. Свет Сэрту поможет им.
Белов опешил.
— Отец? Постой, ты, наверное, неправильно понял? У меня есть сын, но один, и зовут его Иваном…
Тергувье снисходительно прищурился и покачал головой.
— Камень падает вниз, птица летит вверх. Солнце уходит — наступает ночь. Приходит весна — тундра оживает. Никто не спорит с Рультетегиным; шаман лучше знает Тергувье. Шаман лучше знает, мельгитанин. Петр и Павел.
В эту минуту Белов сильно пожалел, что река Времени течет так медленно. До того, как проснутся Зорин и его свита, должно пройти еще несколько часов. Потом они похмелятся, загрузятся в вертолеты и улетят. А он вынужден их ждать. Ждать, хотя больше всего на свете в этот момент хотел бы оказаться в Петропавловске-Камчатском, в митрофановском особняке.