Тогда тренер Брайант тоже встал со своего места, подошел ко мне и обнял.
Он сказал так:
– Форрест, сынок, все будет хорошо. Я сразу понял, что так получится, еще когда ты в первый раз приехал сюда. Но я им всем сказал – дайте мне этого парня всего на один сезон. И это был потрясающий сезон, Форрест! Это точно. И ты совершенно не виноват, что Снэйк тогда закинул мяч на линию в четвертом периоде….
Я посмотрел ему в глаза, и заметил, что там тоже блестят слезы, хотя взгляд у него был твердый.
– Форрест, – сказал он, – в этом университете еще не было такого футболиста, как ты, и никогда не будет. Ты был лучшим!
Потом тренер Брайант отвернулся к окну и сказал:
– Счастливо, парень – жаль, что теперь тебе придется убрать свою задницу отсюда.
Так мне пришлось покинуть университет.
Сначала я вернулся в свой подвал, и забрал свои манатки. Бабба спустился к мне с парой банок пива и одну дал мне. Я никогда не пил пива, но теперь понимаю, почему этому парню оно так нравилось.
Бабба проводил меня до выхода из Обезьянника, и – вы не поверили бы своим глазам! – у выхода меня ждала вся футбольная команда в полном составе.
Они все стояли молча, а потом Снейк вышел вперед и пожал мне руку:
– Форрест, извини, что я тогда перебросил мяч.
А я ответил:
– Да ладно, Снейк, ерунда! – и тогда они все по очереди подходили ко мне и пожимали руку, даже старина Кертис, хотя у него рука была на бандаже, потому что он вышиб в Обезьяннике слишком много дверей.
Бабба предложил мне помочь донести манатки до автобуса, но я ответил. что дойду сам.
– Ну ладно, пиши, – сказал он. По дороге туда я проходил мимо здания Студенческого союза, но это было не в пятницу вечером, поэтому группа Дженни Керран неиграла, поэтому я сказал – ну и черт с ним. И сел на автобус.
x x x
Автобус приехал в Мобайл поздно ночью. Я не сообщил моей мамочке, что случилось, потому что она, наверно, разволновалась бы. Но когда я подошел к дому, то в ее окне горел свет, и когда я вошел, она стала кричать и плакать, как обычно, насколько я помню. Она сказала мне, что приключилось – оказывается, наша армия уже прознала про мои оценки в университете, и в тот же день к ней пришла повестка с требованием явится на призывной пункт. И если б тогда я знал, что потом случится, то никогда бы туда не пошел!
Через несколько дней мама отвезла меня на пункт. На всякий случай она дала мне с собой большую коробку с обедом – а вдруг я проголодаюсь по дороге, куда они нас повезут. Там было примерно сотня парней и пять или шесть автобусов. Огромный парень, сержант, орал на них на всех, а мама подошла к нему и сказала: