Правда, один или два раза — да и то днем, а не ночью — Роза вдруг начинала ощущать его присутствие совсем рядом; Алмаз внезапно возникал у нее в голове, и тогда ей удавалось мысленно прикоснуться к нему. Но ночью все повторялось — самые страстные ее заклинания натыкались на пустоту и равнодушие былого друга. В конце концов Роза оставила свои попытки, хотя сердце ее продолжало обливаться кровью при каждом воспоминании о возлюбленном.
— Хо-ху! Хо-ху! — пробормотала сова прямо под ее окном. — Роза, ты здесь?
Очнувшись от своих грустных мыслей, Роза подскочила к окну и распахнула ставни.
— Выходи, — прошептал Алмаз — тень, неясно видимая в звездном сиянии.
— Можешь зайти, матери все равно нет дома, — ответила Роза и бросилась открывать дверь.
Они долго стояли на пороге и молчали, крепко обняв друг друга. В эти минуты Алмазу казалось, что он держит в руках свое будущее, свою судьбу, всю свою жизнь.
Наконец Роза пошевелилась и, поцеловав его в щеку, сказала негромко:
— Я ужасно скучала по тебе. Скучала, скучала, скучала!.. Сколько ты сможешь пробыть со мной?
— Так долго, как только захочу.
Взяв его за руку, Роза ввела юношу в дом. Алмаз всегда не очень охотно посещал обиталище ведьмы, столь разительно отличавшееся от его собственного чистого и просторного дома и даже от аскетического жилища Болиголова — неприбранную, насквозь пропахшую едкими запахами хижину, под крышей которой, казалось, витали женские и колдовские тайны. Он был слишком рослым и почти упирался головой в низкий потолок, с которого свисали пучки целебных трав; стоя среди них, Алмаз то и дело вздрагивал, как напуганная лошадь. Впрочем, вид у него действительно был взвинченный и усталый — он вымотался до предела, преодолев за шестнадцать часов сорок миль и ни разу не поев.
— Где твоя мать? — спросил он хриплым шепотом.
— Пошла сидеть со старой Ферни. Она умерла сегодня днем, так что мама пробудет у нее всю ночь. Но как ты сюда попал?
— Пришел пешком.
— И маг разрешил тебе побывать дома?
— Нет. Я убежал.
— Убежал! Но почему?!
— Чтобы сохранить тебя.
Алмаз посмотрел на девушку, на ее живое, энергичное, смуглое лицо в обрамлении спутанных черных волос. На Розе была только ночная рубашка, и он видел изящные, нежные холмики ее грудей, приподнимавшие ткань. Тогда Алмаз снова привлек ее к себе, но Роза хотя и обняла его в ответ, тотчас же отстранилась и нахмурилась.
— Чтобы сохранить меня? — переспросила она. — Хотела бы я знать, что это значит! За всю зиму ты ни разу обо мне не вспомнил, словно тебе было все равно, потеряешь ты меня или нет. А теперь… Что все-таки заставило тебя вернуться?