— Чудесный день, — промурлыкала Делия. — Здесь, в море, я чувствую себя очищенной, физически и морально. Такой абсолютный покой и красота — прямо до боли, а день — как драгоценный камень. Я хотела бы, чтобы он длился и длился.
— Почему бы и нет? — согласился Уайлд. — Во всяком случае, еще несколько часов нам обеспечено. Бенедетта готовит угощение; будем пировать под звездным небом, а Делия станет наигрывать нам под луной тихие мелодии.
— Не хватает только одной вещи, — заметила Марджори.
— Какой же? — спросила Джессика.
— Любви. Такая прекрасная декорация для любви.
— О, любовь. — Делия закрыла глаза и выпустила маленький фонтанчик воды. — Я с этим покончила.
Американец обхватил ее за ноги и утянул под воду. Возвращались в дом после долгого плавания разгоряченные, просоленные, со спутанными волосами — все, кроме Джорджа, который, как он сокрушенно заметил, приглаживая редеющую шевелюру, имел для этого слишком мало волос.
Марджори планировала новый возбуждающий коктейль, Воэн мечтала о теплом душе, ученый собирался наверх побриться, а Люциус хотел быстро переодеться и вернуться к эскизам. Когда он держал карандаш, пальцы аж покалывало от удовольствия, а перспектива работы над росписью вызывала почти головокружение.
— И все это, — заметила певица, — выльется в чудесный обед под звездами, который увенчает прекрасный день.
Теплую вечернюю тишину разорвал мощный рев мотора.
— А, черт, надеюсь, это не адвокат с кодициллом в руках, — нахмурился Люциус.
— О Боже! — потрясение воскликнула Джессика, когда в ворота влетел сверкающий лаком «ягуар». — Я знаю эту машину!
Лицо Делии под загаром побелело.
— Я тоже, — изменившимся голосом произнесла она.