— Тут два письма, — сообщил финансист. — Одно в конверте, а другое просто сложенное. И еще официальный конверт с восковой печатью. Очевидно, это и есть кодицилл.
— Что за письма? — спросила Делия.
Люциус развернул то, что было без конверта, и посмотрел на густо исписанный листок бумаги.
— Письмо начинается словами «Моя возлюбленная Беатриче»… — Он повернул бумагу обратной стороной. — И подпись: «Эдгар».
— Ваш дед.
— Это любовное письмо. — Уайлд пробежался глазами по странице.
— Ваш дед, Эдгар Вульфсон, — пояснил Солтфорд, — был большой любовью в жизни Беатриче. Маласпина встретила его, будучи уже замужем, и они влюбились друг в друга. Конечно, они не могли пожениться: Беатриче была католичкой, точно так же как и ее супруг. Так что, в конце концов, Эдгар уехал к себе в Америку. Через какое-то время он познакомился с вашей будущей бабкой, Люциус, и женился на ней.
— В то время как по-прежнему любил Беатриче? — спросил Уайлд. — Моя бабушка его обожала. Как дедушка мог так с ней поступить?
— Она не была на вторых ролях, не думайте так. Любовь Беатриче была для него чем-то таким, что не способно увянуть, но в надлежащее время, как и предполагала Беатриче, он влюбился в другую женщину. Маласпина была рада, что так произошло и что он обрел счастье в браке с вашей бабушкой.
— Дед рассказывал ей о Беатриче, — убежденно кивнул американец. — Я уверен в этом.
— А что в другом письме? — спросил Джордж.
— Оно адресовано вам, Делия.
— Мне? — Певица взяла его в руки и уставилась на единственное слово, написанное на конверте, характерным, летящим почерком. Потом перевернула конверт, вскрыла и извлекла два листка плотной бумаги кремового цвета.
В глаза ей бросилась приветственная фраза: «Дражайшая моя внучка Делия!».
Воэн шла между оливковыми деревьями рядом с отцом. Здесь, на «Вилле Данте», она чувствовала себя в его присутствии более свободно и непринужденно, чем когда-либо со времен детства.
— Я повстречал твою мать, Миранду Маласпину, в Лондоне, вскоре после того как узнал, что Босуэлл не мой сын. А, ты знаешь об этом. От Фелисити, я полагаю?
Она кивнула.
— Мы с Фэй… наш брак всегда был сложным, а это открытие уничтожило последние крохи всякого истинного чувства, какое мы питали друг к другу.
— Почему ты не получил развод? Ты мог бы жениться на Миранде.
— Я хотел, но Миранда — нет. Как ученый, она стремилась сделать карьеру в научном мире, что в ее области было трудно для любой женщины, какими бы блестящими способностями она ни обладала. Также понимала, что если на этом этапе карьеры выйдет замуж, это лишь осложнит дело. Поэтому она решила родить ребенка и привезти его — то есть тебя — в Италию, к своей матери. Вот когда я впервые познакомился с Беатриче Маласпиной. Я приехал на «Виллу Данте» вместе с Мирандой. Мы обсуждали это, и я сказал, что, если Миранда не может, я хочу сам воспитать своего ребенка. В конце концов, они согласились, хотя и не вполне понимали, как и почему моя жена должна принять ребенка как своего собственного.