Другим поводом к столкновению со светлейшим князем, было требование Ардатова о выселении с побережья на время военных действий всех крымских татар как потенциальных сторонников противника, способных нанести удар в спину русским войскам.
С этим требованием Меньшиков был категорически не согласен, с пеной у рта доказывая Ардатову, что подобные действия только нанесут вред мирному сосуществованию в Крыму русских и татар.
- Вы, господин граф, плохо представляете себе к чему, приведет это выселение! Татары озлобятся на наше притеснение их прав и непременно ответят восстанием и жуткой резней в нашем тылу! - пафосно вещал князь, давно привыкший к тому, что подчиненные должны относиться к его словам как к истине последней инстанции.
Светлейший князь не желал слушать ни одного возражения. И тогда последним аргументом в этом споре стал царский указ о принудительном выселении татар, которым Ардатов дальновидно запасся в Петербурге перед своим выездом и терпеливо держал под сукном. Против повеления императора, Меньшиков, конечно, не рискнул открыто выступать, но в отместку за это он спихнул его исполнение на самого Ардатова, который и без того был очень занят различными делами.
Главнокомандующий крымской армии очень надеялся, что петербургская выскочка сломает себе шею, угодив в им же вырытую яму, но Ардатов к его огорчению блестяще справился с этой задачей. Перед самым началом акции, граф встретился со старейшинами и знатными представителями крымской диаспоры и довел до их сведения указ императора.
Всем жителям побережья предписывалось в двухдневный срок покинуть свои жилища и переселиться к Бахчисараю и Перекопу. Ардатов специально подчеркнул, что отселение татар с побережья носит временный характер, и все они могут спокойно вернуться домой, как только военные действия закончатся.
- Всякий кто откажется выполнить волю государя, будет объявлен врагом и понесет наказание согласно законам военного времени - твердым голосом произнес Ардатов стоя перед татарами - Не в ваших интересах и не наших интересах доводить дело до крайностей и проливать кровь, тогда когда можно всё решить миром.
Собравшиеся в губернаторском доме посланники крымских поселений хмуро слушали статного московита, объявившего им волю белого царя. С какой радостью многие из них если бы не перерезали ему горло, то с радостью бы растоптали его ногами, как это делали их деды и прадеды в предыдущие века. Однако сегодня сила, как и правда, была не на их стороне. Глядя в решительное и твердое лицо царского вестника, они видели человека не привыкшего бросать слова на ветер и готового в любой момент доказать свои слова делом.