Отталина пошла наверх и снова прикипела к телефону.
«Пожалуйста, введите номер вашего счета. Сожалею, вы неправильно набрали номер счета, мы не можем это принять. Пожалуйста, позвоните позже».
«Почему я должна это делать?» — «Выключи его, выключи».
«Если это все, что ты, мать твою, хотел сказать, — прощай».
Каждый день трактор жаловался дрожащим и торопливым голосом:
— Милая, твой отец как репей — сядет и не встает с сиденья по шестнадцать часов. О, иди сюда, я хочу тебе что-то показать. Посмотри налево, да, туда. Что ты видишь?
— Груды ржавого железа.
— Правильно. Я не скажу, как они там оказались. Я не люблю рассказывать девушкам плохое об их отцах. Но за все годы, что я работал для твоего отца, только однажды у меня бы хороший день. Когда тебе исполнилось десять, в день своего рождения ты погладила меня и сказала: «Здравствуйте, мистер Трактор». Твой отец посадил тебя на сиденье, сказал, что ты первая, кого он туда посадил. Твои маленькие ручки сжимали сиденье, и я надеялся, что такие дни будут повторяться, но ты больше ни разу не пришла и не погладила меня, только костлявый Морис приходил и использовал меня. Но я скажу тебе правду: если бы твой отец стоял там в тот день, я зацепил бы и его — за то, что он сделал с моими тормозами. Это разбивает мне сердце даже сейчас. Я расскажу тебе кое-что о пиве и о том, что твой отец сделал со мной.
— Что?
— Я расскажу, но, боюсь, тебе это не понравится. Я не хочу настраивать тебя против семьи. Я знаю, что тогда ты бросишь меня. Нет, я не буду тебе сейчас ничего рассказывать.
— Рассказывай сейчас, — сказала Отталина. — Не юли и не выкручивайся. Ненавижу это.
— Хорошо. Ты сама попросила. Стамблбам никогда не проверял меня. Наконец, тормозная жидкость вытекла. А я был с твоим отцом, мы перевозили лошадиный фургон. У него с собой была выпивка, как обычно. Он нажал на тормоз, но я продолжал ехать. Он не мог меня остановить, а я и не хотел останавливаться. Мне было все равно. Я замедлял ход только тогда, когда мы поднимались вверх. Он выпрыгнул до того, как я перевернулся, зацепившись за камень колесом. И что он сделал? Он налил пива в цилиндр! Да, давления хватало, я мог тормозить. Но это сломало меня. Вот почему я здесь. Ты ненавидишь меня теперь?
— Нет, я слышала о преступлениях и похуже. Как, например, убийство.
— Ты сердишься?
На следующий день она примчалась к яме.
— Заткнись, — сразу же сказала она. — Ты знаешь, что я толстая?
— Мне нравится.
— Почему ты не заинтересуешься другим трактором? Почему я? Оставь меня в покое!
— Подумай сама, милая. Тракторы не интересуются тракторами. Тракторы и люди — так должно быть. Каждому трактору нужен человек, правда, как правило, это старый толстый фермер.