Горбатая гора (Пру) - страница 8

Меро нашел слово в школьном словаре и в смущении захлопнул книгу, но картинка сохранилась в его памяти (причем в сопровождении медных звуков военного марша) — непонятный, сделанный охрой рисунок на камне. И никакие живые примеры не победили впоследствии его уверенности в скрытой каменистой природе женских гениталий, чему доказательством была лобковая кость; исключением казалась только девчонка старика, которую Меро представлял стоящей на четвереньках; ее берут сзади, а она ржет, как кобыла, — это было все-таки плотью, а не геологией.


В четверг вечером, задержанный объездами и строительством, он смог добраться не дальше предместий Де-Мойн. Меро ночевал в комнате мотеля, сделанного из шлакобетонных блоков; он завел будильник, но собственное тяжелое дыхание разбудило его раньше, чем тот прозвенел. Он встал без десяти шесть, с пылающими глазами, посмотрел сквозь виниловые занавески на свою запорошенную снегом машину, вспыхивающую голубым под неоновой рекламой мотеля «НОЧЛЕГ… НОЧЛЕГ». В ванной он залил кипятком пакетик растворимого кофе и выпил его, не добавляя ни заменителя сахара, ни искусственных сливок. Ему хотелось кофеина. Ему казалось, что корни его мозга иссохли и превратились в труху.

Холодное утро, чуть падает снежок. Меро открыл «кадиллак», завел его и влился в поток транспорта — полуприцепы, двойные и тройные трейлеры. В красном свете фар он пропустил западный съезд с автомагистрали и попал на обшарпанные, грязные улочки, повернул направо и снова направо, ориентируясь на неоновое «НОЧЛЕГ», но оказалось, что он был не с той стороны автострады и реклама принадлежала другому мотелю.

Еще одна вонючая улочка привела Меро на кольцевую развязку, где пассажиры пили кофе из термосов и пирожки катались над приборной панелью. Проехав половину круга, он увидел въезд на автостраду, свернул к нему и врезался в грузовой автофургон, изукрашенный призывами: «БРОСАЙТЕ КУРИТЬ! ВАМ ПОМОЖЕТ ГИПНОЗ!». Сзади в него впили лея длинный лимузин, который, в свою очередь, схлопотал от зевающего гидроструйного оператора в рабочем пикапе.

Но Меро почти ничего этого не увидел, вжатый в сиденье воздушной подушкой; во рту стоял отвратительный резиновый вкус, очки впивались в переносицу. В первый момент ему захотелось проклясть Айову и всех, кто здесь живет. На манжетах его рубашки осталось несколько круглых пятен крови.

С усеянным звездами лейкопластырем на носу, он смотрел на свою измятую, истекающую темной жидкостью машину, которую увозил прочь эвакуатор. Сам Меро, вместе со своим чемоданом и траурной фетровой шляпой, уехал на такси в противоположном направлении, к «Поссе Моторс», где вялый продавец бродил, как потерявший свою орбиту спутник, и где он купил себе подержанный «кадиллак», тоже черный, но на три года старше и с обивкой не из кремовой кожи, а из выцветшего велюра. От разбитого автомобиля у него сохранились хорошие шины, их привезли и установили. Он мог себе это позволить — покупать машины, как сигареты, и, как сигареты же, выкуривать и выбрасывать их. Меро не слишком беспокоило, как его новая машина ведет себя на дороге. Автомобиль резко заносило в сторону, когда он поворачивал руль, — наверное, гнутая рама. Черт побери, он купит новую машину, когда поедет обратно. Он может делать все, что захочет.