Пол был весь в крошках — ну прямо настоящее логово дикого кабана. Инес удивилась: неужто миссис Фриз настолько утратила женскую природу, что даже это ее не беспокоит?
Скроуп натянуто усмехнулся.
— Боюсь, что твоя Джаней умрет от ужаса.
Он не мог объяснить, какие муки одиночества пробуждал в нем вид чистой кухни. А уж если там готовили что-то из пшеничных хлопьев и солнечные лучи отражались в белой тарелке — тут ему просто выть хотелось.
— Ну так что начет субботы? В полдень у Грязных Вод или у Глинистого омута, договорились? Там пасется пятьдесят коров, которых надо отогнать, а мы их придерживаем, чтобы не упали цены на рынке. Дела и так шли плохо. А теперь стали еще хуже. Слышал, что основали Общество владельцев коровников Северного плато? Но я лично сомневаюсь, что от этого будет толк. Да оклей мы хоть всю страну, от Нью-Йорка до Сан-Франциско, плакатами «Ешьте говядину!», — это любви к мясу людям не прибавит.
— Ну так что скажете, миссис Ф.? Насчет субботы? — С этими словами Кар зачерпнул из мешка горсть чего-то оранжевого, очень похожего на личинки, и стал это жевать. Усы его окрасились таким же цветом.
Инес просто не знала, куда девать глаза, — так скверно все обстояло и с комнатой, и с ее обитателями. Она предпочла перевести взгляд на пса, бегавшего по двору за окном.
— Грязные Воды лучше. Вид там поинтереснее, — пробормотала миссис Фриз.
А Инес подумала, что Кар Скроуп как раз на полпути к полной деградации. Он может закончить так, как тот сумасшедший старикан, которого она в детстве видела во Всенощной Балке. Она каталась тогда верхом с отцом и братьями, и в нескольких милях от дома они заметили среди балки покосившийся домик. Из дома им навстречу вышел заляпанный какой-то жратвой, нетвердо стоящий на ногах пьянчуга с коростой на глазах, и разило от него за тридцать шагов. Отец начал расспрашивать его, где они находятся, но старик только бормотал: «Э-э?.. Э-э-э-э», — и вдруг они увидели, как его штаны прямо у них на глазах намокли. Отец отвернулся и повел детей на холм, но этот случай запомнился Инес.
«Вы только посмотрите, — сказал тогда ее брат Сэм. — Он ходит по-маленькому прямо себе в штаны. А воняет от него так, будто он ходит туда же и по-большому».
«А ведь был исправный фермер, — заметил отец, — но жена померла — и вот, полюбуйтесь, теперь он — старый кабан у себя в логове. Держитесь отсюда подальше».
Инес подумала, что есть в мужчинах такое: до поры до времени всё преодолевают, как будто переходят через ущелья обстоятельств, и вдруг срываются и превращаются в моральные развалины.