Куприн говорил уже гораздо примирительнее, чем вначале.
– Пришли бы сразу ко мне, – продолжил он, – рассказали о ее кознях – глядишь, мы бы вместе придумали, как грамотно воспользоваться этой ситуацией. Ведь если верить словам этого вашего профессора… как там его?…
– Якобсена… – подсказал Каленин.
– Да, Якобсена. Если ему верить, то бумаги этого доктора могут представлять большой интерес. Представляете – досье на матерых нацистских преступников, которые до сих пор скрываются от справедливого возмездия. Это настоящая бомба!!!
Такой поворот в рассуждениях куратора Каленина удивил. Он озадаченно посмотрел на Куприна и робко возразил:
– Так все же произошло за одну ночь. Я хотел с вами посоветоваться, но не успел…
– Этим и отличается умный человек от мудрого: умный извлекает уроки из собственных ошибок, а мудрый просто не попадает в глупые ситуации, так как заранее предвидит их. Пришел, к примеру, вам на ум Пастернак с его стихами про вокзал. Ну и дали бы подсказку эту через день, через два. А мы бы пока посоветовались, да, глядишь, и подобрались бы к этому архиву. Вдруг он действительно мог бы разоблачить нацистских преступников?!
Куприн замолчал и стал разглядывать Каленина так, словно размышлял, можно ли ему доверить важное задание.
– Как вы думаете, – спросил он, – эта докторша не пойдет на сделку?
– Какую сделку? – удивился Каленин.
– Что, если предложить ей деньги за архив? Сказать, что есть покупатель. Как думаете, продаст?
Каленин пожал плечами:
– Вряд ли. Она же не зря меня закрыла в своем подвале. Ведь это случилось именно после того, как я пригрозил, что свяжусь с посольством.
– А зачем ей говорить про посольство? Надо сказать, что есть частное лицо, которое готово приобрести архив. Вдруг она ищет покупателя? Мне почему-то не кажется, что архив дорог ей как память о муже. В конце концов, если она захочет какие-то рисунки оставить себе – этого Вилли к примеру, – то можно купить и часть архива. А потом мы бы с вами передали рисунки нашим органам госбезопасности. Представляете, какая мировая сенсация вышла бы? Мне – повышение по службе! Вам – слава и почет!
– Вы серьезно, Николай Данилович? – ошеломленно спросил Беркас.
– Абсолютно серьезно! Я ведь за что вас ругал – за самодеятельность! Ввязываться в подобные ситуации, не имея санкции, не только опрометчиво, но и преступно. А теперь – считайте, что имеете деликатное поручение от посольства. Теперь ваши действия – это уже не какая-то там мальчишеская шалость. Это уже государственная миссия, так сказать.
Каленин снова подозрительно посмотрел на Куприна.