– Не раскаиваетесь???
– Это долгий разговор. Он сейчас неуместен. Скажу только вот что…
Штерман закашлялся и побагровел. Из его и без того слезящихся глаз хлынули слезы. При этом он вовсе не перестал курить, а, напротив, продолжал судорожными движениями подсасывать трубку и выбрасывать вместе с кашлем всполохи ароматного дыма.
– …Война, юноша, это форма, в которой только и проявляется сполна самоотдача человека. Может быть, потому, что война – это синоним смерти. На войну идут умирать, а значит, смерть превращается в обыденное явление. И побеждает тот, кто меньше думает о спасении как собственной жизни, так и жизней других людей. Кто меньше подвержен жалости. Вот вы, русские, – вы же на той войне себя не щадили! Вы положили за победу два десятка миллионов жизней. Вы были беспощадны к себе! А нам этой беспощадности не хватило! Не было нужной самоотдачи!
Штерман снова закашлялся, недоуменно глянул на погасшую трубку и ловкими движениями стал вытряхивать пепел прямо на кофейное блюдце.
– Мы, немцы, оказались непозволительно сентиментальными, – хрипло продолжил он. – А надо было идти до конца! Надо было проявить чудеса жестокости и тем самым подавить волю русской нации к сопротивлению. И поверьте, это вовсе не патология! Это норма! Лагеря смерти – это неизбежная часть войны. Поэтому я готов к суду истории, а в небесный суд я не верю…
– Вы чудовище! – не сдержал эмоций Каленин. – Вас надо в зоопарке показывать людям как образец зверя-людоеда, который подлежит обязательному и тотальному уничтожению.
– Условие предлагаемой сделки таково, – не обращая внимания на слова Каленина, продолжил Штерман. – Я помогу вам добраться до архива. А вы со своей стороны берете обязательство передать его российским властям. Хотите весь, хотите частями. Но! Обязательным условием является передача материалов на Бруно Мессера…
– Слушайте, сводите с ним свои счеты сами. Сдайте его немецким спецслужбам, которые, насколько мне известно, участвуют в розыске военных преступников.
– Я думал об этом. Но немецкие власти всерьез архивом заниматься не станут. Нация не выдержит такого удара. Ей хватает «героев» Нюрнберга. А тут – сразу четыре десятка новых потенциальных висельников. Многих из них никто не ищет. Они уже давно историческая пыль. И вдруг эти скелеты появляются и входят в дом к каждому немцу, терзают совесть нации, которая и без того неспокойна. Я бы на месте немецких властей этого не допустил! А вот от бывшего врага, от того, кто имеет на это моральное право, они удар примут. Но сами эту кровоточащую рану ковырять не станут. Больно же!